Загадки симферопольского стрелка

С момента унесшей жизни двух медиков трагедии в Симферополе прошло около двух недель. За это время стали известны имя подозреваемого и мотивы преступления. Родственники Бекира Небиева и представители крымско-татарской общины активно сотрудничают со следствием. «Лента.ру» ознакомилась с предварительными итогами расследования.

Страшная трагедия — первая после вхождения Крыма в состав России — стала экзаменом для сложившейся системы правопорядка и работы с национальными группами. В новостях Первого крымского телеканала транслировалось объявление от региональной полиции: «По подозрению в совершении убийства разыскивается 55-летний Небиев Бекир Эмир-Усеинович. За предоставление информации, способствующей обнаружению и задержанию Бекира Небиева, МВД по Республике Крым объявлено вознаграждение в размере 500 тысяч рублей», — сообщал диктор. И тут же: «Напоминаем, что за укрывательство подозреваемых, тем более разыскиваемых за особо тяжкие преступления, за пособничество и сокрытие информации предусмотрена уголовная ответственность».

На сайте Первого крымского то же самое объявлениепредставлено под заголовком «Разыскивается преступник». Буква закона — никто не может быть признан виновным иначе, чем по приговору суда, — здесь явно нарушена. Однако по сути, к сожалению, все верно. Именно Бекир Небиев приехал 26 сентября на станцию скорой помощи на своем старом синем «Москвиче» и пять раз выстрелил по сотрудникам из помпового ружья. В результате убиты 55-летняя санитарка Татьяна Каткова и фельдшер Ирина Суханик, которой недавно исполнилось тридцать, ранены фельдшер Владимир Сланчак — в голову и санитарка Ольга Звонник — в руку. При этом подозреваемый сделал все, чтобы быть узнанным. «Это месть, она давила мне на грудь, хотела, чтобы я умер», — гласит записка, оставленная Небиевым на месте преступления. Эти слова подозреваемый написал на собственной кардиограмме, снятой ранее другой бригадой скорой помощи.

В том, что убийца — Бекир Небиев, уверено не только следствие, но и его собственная семья. В конце сентября Эскендер Небиев, сын подозреваемого, опубликовал на своей странице в Facebook пост, начинающийся словами «Большое горе пришло в нашу семью. Боль семей погибших и пострадавших медиков усиливается в наших сердцах тем, что люди погибли и пострадали от руки члена нашей семьи». Небиев-младший сообщил читателям, что после перенесенного инфаркта его отец начал панически бояться за свое здоровье: «Все его мысли, слова и поступки были направлены исключительно на это. Он практически каждый день вызывал скорую помощь, а в те дни, когда этого не происходило, сам обращался к врачам. Все медики как один говорили, что с его здоровьем все относительно нормально, учитывая послеинфарктное состояние. Мы не переставали ему объяснять, что нельзя так накручивать себя, что будет только хуже, что постоянно находясь в крайне тревожном состоянии, можно заработать второй инфаркт. Повторяя это каждый день отцу, мы себе и представить не могли, до какой степени психической неуравновешенности он дошел».

По словам Эскендера, семья планировала показать Бекира психиатру, так как поход к психологу результата не дал: «Наш отец на протяжении всей жизни был вспыльчивым, нервным, но при этом он никогда не был агрессивным. Поэтому у нас не было абсолютно никаких оснований предполагать, что человек, который пьет поминутно массу лекарств, боится подниматься по лестнице, человек, который никогда не проявлял агрессии, окажется способен на что-то страшное. Если бы он хотя бы словом обмолвился о том, что у него в голове, как-то показал свои намерения, мы бы приняли все меры, чтобы не допустить случившегося», — уверяет сын.

Тут надо напомнить, что Эскендер Небиев находится под следствием по делу о беспорядках в конце февраля минувшего года: тогда в столкновениях в центре Симферополя между сторонниками независимости Крыма от Украины и меджлиса крымских татар пострадали десятки человек. По версии следствия, Эскендер Небиев участвовал в событиях отнюдь не только как оператор крымско-татарского телеканала ATR, ныне прекратившего вещание на территории полуострова, — за что и был задержан СК РФ в апреле 2015 года. Тем не менее следствие по делу об убийстве врачей согласно с его трактовкой нынешних трагических событий: нездоровый, мнительный человек, часто вызывавший скорую, таким образом отреагировал на неудовлетворившее его лечение либо на опоздание дежурной бригады. Поэтому уже до ареста подозреваемого — или обнаружения его тела — можно подвести итоги того, что выявил и едва не поставил под удар этот акт хладнокровного убийства.

Безусловно, в первую очередь под угрозой оказался межнациональный мир. К чести властей полуострова, были сразу же приняты контрмеры. «Убийца, который расстрелял машину скорой помощи, недостоин прощения или смягчения наказания, — заявил на следующий день после трагедии Руслан Бальбек, вице-премьер правительства Республики Крым. — И пусть не верещат дежурные «правозащитники» о том, что на полуострове опять начались гонения на крымских татар. У убийцы нет национальности, он должен быть задержан и осужден. Так вершится справедливость!»

Прямых оппонентов этому утверждению Бальбека в информационном поле республики не находится. Скорее, речь идет о развитии его мысли — в гипотетическом, слава богу, ключе. «Вы можете представить, что было бы, если бы пришел русский и положил двух медиков, крымских татар по национальности, и еще двух ранил? — предлагает Олег Крючков, симферопольский тележурналист. — Первая новость была бы во всех мировых СМИ, санкции новые ввели бы против России, вой бы месяц стоял». Следующая мысль Крючкова — вполне распространенная среди жителей полуострова: «Вы любите говорить, что вы гордый народ, так будьте им! Найдите убийцу и сдайте полиции!»

Пока в наличии действительно нет самого подозреваемого — несмотря на розыски МВД, СК, ФСБ и волонтеров-спелеологов, прочесывавших крымские пещеры. И нет орудия убийства. И упоминаемые в местной прессе эксперты, и опрошенные «Лентой.ру» представители крымско-татарской общины уверены, что оружие было «очень дорогое». Конкретную марку, однако, называют всего одну — Benelli M4 Super 90. Еще до валютного кризиса это ружье стоило около 110 тысяч рублей, в конце прошлого года без труда уходило за 135 тысяч — и не из магазина, а от владельца, который купил его пять лет назад. Сейчас такая модель стоит больше 200 тысяч рублей. В родной Италии разновидность этого дробовика принята на вооружение спецназом карабинеров.

Подробности ценообразования в различное время необходимы для того, чтобы уяснить: заплатить за него — либо за что-то подобное — мелкий фермер Небиев, обладатель старого «Москвича», не мог ни при каком раскладе. Да и любителем оружия он, по свидетельству многочисленных опрошенных, не был — ни дешевого, ни дорогого. В доме и вокруг него также ничего подобного не водилось: когда по делу о беспорядках брали Эскендера Небиева, обыскали все — в том числе по известным контактам. Дальнейшей оперативной работы по отпущенному на поруки (просьба муфтия) фигуранту также никто не отменял, так что в дом Небиевых принести его было весьма проблематично. Откуда же ружье? И где оно могло храниться?

Для начала — о самой напрашивающейся с точки зрения обывателя версии, чтобы впредь к ней не возвращаться. Крымские правоохранители отрицают саму возможность существования на полуострове вооруженного подполья — по той простой причине, что основной массив нелегального оружия был изъят из «схронов» как раз полтора года назад. К тому же те, кто прошел не один вооруженный конфликт внутри России, утверждают, что из «огнестрела» для хранения на подобный случай обычно закладываются ходовые разновидности нарезного оружия и популярные дробовики под расхожий патрон. «Бенелли» вроде бы вполне отвечает последнему критерию: 12 калибр — один из самых распространенных, но цена этого оружия вполне позволяет приобрести несколько гораздо более бюджетных моделей. «Любое возможное подполье — прежде всего жесткая необходимость считать деньги, — указывает один из собеседников «Ленты.ру». — Роскошное, как справедливо пишут в сети, ружье — доказательство того, что на территории полуострова существовал нелегальный оборот оружия, в том числе и гладкоствольного. Но об этом, учитывая некоторую прозрачность украинских границ, было известно и без нынешней трагедии».

Следствие, безусловно, рассчитывает узнать, у кого из соседей Небиев разжился дробовиком — с его ли ведома, без его ли. Удастся ли выяснить это? Крымско-татарская община весьма активно сотрудничает со следствием в деле убийцы врачей — что, пожалуй, следует трактовать как часть общей тенденции: реабилитационный указ Владимира Путина, подписанный прошлой весной, значительно сблизил позиции власти и потомков репрессированного народа. Но даже при понимании ситуации община едва ли пойдет на то, чтобы выдать соплеменника — как минимум под статью за незаконное хранение оружия.

Гораздо больше информации — по Небиеву как таковому. Следствие уверено, что подозреваемый вернулся домой и далее скрылся в неизвестном направлении. Не на «москвиче» (машина найдена и опечатана), не взяв с собой ни документов, ни имеющихся в доме денег — около 200 тысяч рублей. Соседи, говоря об этом, упоминают фуру одного из дальнобойщиков, отошедшую примерно в это же время от квартала. Здесь, однако, полезнее всего опираться на принцип: то, о чем говорят соседи, по определению известно следственным органам. Стало быть, фура — и не одна — всесторонне отработана и дальнейшего интереса для закона в связи с делом Небиева не представляет. Соответственно, Небиев ушел пешком. Куда?

Остальная Россия — исключена: на Керченской паромной переправе несколько уровней проверки документов. Может быть, Украина? «Убийца врачей арестован в Одессе СБУ, Бекир Небиев признал свою вину», — подобными заголовками на минувшей неделе полнились украинские СМИ, специализирующиеся на недостоверной и непроверенной информации: ничего подобного ни тогда, ни сейчас не произошло. И здесь скорее можно поверить представителям радикальной крымско-татарской оппозиции — например, владельцу канала ATR Ленуру Ислямову, заявившему буквально следующее: «К нам он если и пришел бы, то прятать убийцу мирных женщин мы бы не стали, но и выдавать его в Крым тоже бы не стали».

Даже если бы Бекиру Небиеву удалось бежать на Украину, его соотечественники — как правило, активные оппоненты России и нынешних властей полуострова — не стали бы связывать себя с подозреваемым: преимущества отсутствуют, зато политические риски — в случае выяснения обстоятельств — огромны. «С точки зрения информационного противостояния мы были бы только рады выйти с заголовками вроде «Они, такие-сякие, укрывают убийцу врачей», — откровенно заявляет один из крымских чиновников. — Но, к сожалению, наши противники не настолько недальновидны, чтобы дать нам такую возможность».

Так что, скорее всего, убийца врачей остался в Крыму — и с большой долей вероятности сам вынес себе смертный приговор, поняв, что совершил. «Операцию «Вулкан» никто не отменял, — объясняют в полиции. — Так что само отсутствие следов его активности где-либо — признак нехороший. То есть наоборот. Ну, вы поняли».

Тем временем симферопольские станции экстренной медицины взяты под дополнительную охрану — дружина, ополчение. Погибшие женщины похоронены с почестями: гробы на кладбище везли на «скорых» с включенными сиренами. Владимир Сланчак идет на поправку после тяжелого ранения — и готов продолжать работать фельдшером. Депутат Госдумы Андрей Крутов продвигает законопроект, по которому ответственность за нападение на врачей скорой помощи приравнивается к нападению на полицию — с соответствующей ответственностью для преступников.

Но, пожалуй, не менее важно понимание того, что за полтора года, прошедших с присоединения Крыма к России, в республике сложился базовый межнациональный консенсус. Пускай довольно хрупкий — но, как выяснилось, достаточный для того, чтобы даже самые страшные и безумные по сути своей трагедии, подобные случившейся в Симферополе, не перерастали в затяжные конфликты между соседями по полуострову.