Нагорье Караби (путеводитель). Б.П. Чупиков.

Симферополь, Издательство «Таврия», 1975 год.

Не один раз прошел автор этой книги — журналист и краевед — по каменному морю Караби-яйлы — крупнейшего горного плато Крыма. Впечатления от этих походов, встречи с природой, достопримечательностями Караби, рассказ о ее пещерах и шахтах составили тему путеводителя.

Вместе с автором читатель совершит «открытия», которые запомнятся надолго, обогатят его знаниями о древней и вечно молодой крымской земле.

Содержание

• НАПУТСТВИЕ ИДУЩЕМУ НА КАРАБИ
• ЗА ДЫМКОЙ ВРЕМЕНИ
• КАРАБИ С РАЗНЫХ ТОЧЕК ЗРЕНИЯ
• В КАМЕННОМ МОРЕ
• «ЗОРКО ОДНО ЛИШЬ СЕРДЦЕ…»
• СХЕМА НАГОРЬЯ КАРАБИ

Напутствие идущему на Караби

Каждый любитель путешествий, каждый, кто влюблен в природу Крыма, мечтает побывать на Караби. Побывав один раз, он возвращается туда снова и снова Караби — это целый мир неразгаданных тайн, завораживающей красоты пещер, странных, «неземных» пейзажей. Мир, который дарит неповторимые впечатления, вызывает глубокие раздумья.

Но, чтобы знакомство с Караби не обмануло ожиданий, не осложнилось непредвиденными заботами и трудностями, поговорим вначале об особенностях предстоящего похода, о том, что никак нельзя упускать из виду при подготовке к путешествию.

Маршруты по Караби — едва ли не самые трудные в Крыму. Взгляните на карту. Нагорье высится к востоку от троллейбусной трассы Симферополь — Алушта, за Долгоруковской яйлой. Если провести линии в такой последовательности: Белогорск, Приветное, Генеральское, Межгорье — получится четырехугольник, внутри которого нет ни одного населенного пункта, В него вписывается весь горный массив Караби — огромное плато, поднявшееся на 800-1100 метров над уровнем моря. На юго-западной оконечности плато возвышается хребет Кара-Тау. Глубокая седловина делит его на две неравные части. За седловиной, ближе к морю, хребет носит уже другое название — Тай-Коба. Так же называется и самая высокая (1259 м) вершина хребта и всего массива.

По всему плато, преимущественно с запада на восток, тянутся гряды небольших холмов. В центре южной половины плато над местностью господствует лесистая гора Иртыш. К востоку от нее лежит Эгиз-Тинахская долина с цепью мелководных озер.

На многие километры — 12 с запада на восток, 10 с севера на юг — простирается безлесная яйла. Бесконечные холмы, балки, карстовые воронки растягивают эти километры вдвое, втрое… Длинная дорога ожидает туриста. И тут многое будет зависеть от обуви, от того, насколько она практична, удобна, насколько отвечает условиям именно этого путешествия. Многие считают универсальной туристской обувью кеды. Так вот: совершенно не пригодны они для ходьбы по Караби, по щебенистым осыпям, по острым карровым гребням.

Во все времена года лучшая обувь для путешествий по Караби — горные ботинки. Они надежно защитят ноги от камней, а также от холода и сырости, когда вы спуститесь в ледяную шахту Большой Бузлук. В предвидении этого нужно позаботиться не только о ногах. Положите в рюкзак свитер и шерстяной берет.

Горное солнце самым непедагогичным образом накажет того, кто рискнет прогуляться по яйле в шортиках или рубашке-безрукавке. Чтобы вернуться домой без ожогов, наденьте в поход плотный трикотажный костюм или шотландку с «техасами». Обязателен также головной убор с козырьком, полностью затеняющим лицо, или широкополая шляпа.

Трудно объяснить, каким невыносимо жгучим бывает на Караби солнце. Это нужно испытать лично. Еще труднее выразить в словах жажду. Сухой ветер, который почти всегда гуляет над яйлой, буквально высасывает из путешественника влагу. А возместить потерю воды нечем: непосредственно на плато, на все его сто с лишним квадратных километров, едва ли найдется три-четыре родника. Да и находятся они не там, где больше всего нужны, — не в середине плато, а по его краям, в начале пути, когда совсем не хочется пить и легко придумать уйму доводов чтобы не идти к роднику, делая ради этого крюк в 1-3 километра.

Потом жажда заставит метаться по яйле, и все мысли сведутся к одной: где бы напиться или хотя бы встретить живую душу, спросить. А «живые души» моментально куда-то исчезнут. Только что маячила на склоне фигура чабана, среди холмов промелькнула установка разведочного бурения, вроде бы совсем близко стояли палатки спелеологов, одна за другой проносились мимо автоводовозки. Теперь вступил в силу «закон невезения»: можно часами рыскать из стороны в сторону, никого не встретить и окончательно сбиться с маршрута.

Короче говоря, на Караби нужно идти со своей водой. Для однодневного пребывания на плато достаточно иметь двухлитровую флягу, для похода с ночевкой оптимальный запас воды на человека — 5 литров. Для транспортировки ее наиболее удобна полистироловая канистра. Она легка и благодаря компактной, прямоугольной форме хорошо «вписывается» в рюкзак. О том, где лучше запасаться водой, будет сказано в описании маршрутов.

В прежних походах по Крыму вы прекрасно обходились без компаса: выручали приметные скалы, деревья, хорошо натоптанные туристские тропы, опрос местных жителей. На Караби компас — не роскошь, а предмет первой необходимости. Кроме азимута, у вас зачастую не будет иной возможности выбрать нужное направление или «узнать» вершину-ориентир в цепи многих, ей подобных.

Идя по нагорью, не забывайте смотреть под ноги. На Караби немало коварных, малозаметных щелей, за которыми таится предательская пустота. Попадаются такие щели и там, где их меньше всего ждешь: на ровной, безобидной полянке, поросшей высокой травой, у обочины дороги, Все предлагаемые в этой книге маршруты проложены в стороне от подземных ловушек. Но ведь можно сбиться, не рассчитать время и оказаться вынужденным идти по яйле в темноте или в тумане. Зная о грозящей опасности, вы постараетесь заранее кратчайшим путем выбраться на проезжую дорогу.

Наконец, положите в рюкзак 15-20 метров капроновой веревки толщиной 8-12 миллиметров. Она пригодится не один раз.

И еще — это уже не особенность похода на Караби, а всеобщее требование к путешествующим по Крыму — не забудьте оформить маршрутный лист. Он оградит вас от неприятных объяснений с лесниками, инструкторами туризма и т. д. Дело даже не в объяснениях. Маршрутный лист — организационная основа будущего похода, официальное признание туристской группы коллективом, ответственным перед обществом и перед природой.

Самодеятельные туристы могут получить маршрутный лист в МК профсоюза по месту работы. Маршрутный лист печатают на машинке, и не беда, если он будет составлен произвольно. Важно, чтобы лист содержал следующие сведения: исходный, конечный и основные промежуточные пункты; даты выхода и возвращения; состав группы (должно быть не менее четырех человек), фамилии участников и руководителя похода.

Маршрутный лист скрепляют подписью и печатью профсоюзной организации председатель или член месткома, ведающий спортивной работой. Итак,

Выверен старый компас,
Получены карты, кроки,
Выштопан на штормовке
Лавины предательский след…

Теперь — в путь. Впереди — встречи со страной удивительных природных явлений и исторических загадок.

За дымкой времени

Многое видел на своем веку горный массив Караби; многое мог бы он рассказать о детстве и юности человечества. В незапамятные времена поднимался по его склонам кряжистый неандерталец — бесстрашный охотник на пещерных медведей.

…Уже много часов подряд преследовал человек матерого зверя. Медведь быстрее преодолел крутой косогор и скрылся из виду. Охотник вышел на плато, снял с плеча свое оружие — тяжелую дубину и, опершись на нее, замер в раздумье. Совсем не та, что сегодня, открылась перед ним картина: среди тундровых искривленных, низкорослых березок поблескивала холодная синь озер, печально шелестела желтеющей листвой осиновая роща, свисали, почти касаясь щеки человека, красные гроздья рябины. В долине еще лето, а здесь уже явственно ощущается дыхание зимы со свирепыми ветрами, метелями и туманами.

Пустынно плато. Охотник поправил накинутую на плечи шкуру и зашагал в открытый простор к массивной, одинокой скале, перегораживающей болотистую балку. Только там мог затаиться преследуемый зверь. А это уже верная добыча. Бежать медведю некуда — позади отвесная стена. И чем яростнее бросится зверь на охотника, тем сокрушительнее будет удар дубины…

Трудная историческая задача досталась неандертальцу: пережить ледниковую эпоху. И он пережил. Не только звериная выносливость, огромная физическая сила помогли ему победить в единоборстве с природой. Помог разум.

Всем известен древнегреческий миф о Прометее. Не придуманным, а реальным Прометеем человечества был неандерталец. Это он похитил с неба огонь или, выражаясь более прозаически, научился его добывать.

И это далеко не все, что оставил человечеству наш далекий пращур. Ему принадлежит идея приготовления пищи на огне, идея одежды, резания; он изобрел первые режущие инструменты. Совершил еще целый ряд открытий, которые легли в основу общечеловеческой культуры, а нами воспринимаются ныне как нечто само собой разумеющееся.

Совсем не прост был наш предок, «пещерный человек». Памятники, оставленные им, много значат для понимания судеб человечества.

Неподалеку от массива Караби расположены всемирно известные памятники мустьерской эпохи, в которую жил неандерталец: грот Киик-Коба, где археолог Г. А. Бонч-Осмоловский впервые обнаружил на территории нашей страны захоронение неандертальца; крупнейшая в СССР мустьерская стоянка Заскальная у Белогорска, под скалой Ак-Кая.

Непосредственно на Караби, на северных отрогах массива, культурный слой мустьерской эпохи выявлен в гроте Чагарак-Коба. Археологические находки позволяют предположить, что и Аджи-Коба (эту пещеру вы увидите на маршруте) была пристанищем неандертальца.

След охотника ледниковой эпохи то исчезает в просторах яйлы, то обнаруживается вновь. В самом центре плато, в 250 метрах к юго-западу от метеостанции, найдена сезонная стоянка людей мустьерской эпохи. Единичные орудия того же времени и типа археологи находили на яйле в разных местах. Все это свидетельствует о том, что неандерталец не был на Караби случайным гостем.

Если во время путешествия по нагорью вам попадется кремневый отщеп, поднимите его. Не поленитесь зафиксировать место находки обстоятельным описанием, рисунком, а затем познакомьте с этими материалами археологов: а вдруг вы открыли памятник, имеющий большое значение для науки. Возможность вполне реальная: ведь палеолит Караби изучен слабо, чаще всего сделана лишь предварительная археологическая разведка.

Много раз менялся облик Караби-яйлы и ее аборигенов. Началось послеледниковое потепление. Леса, которые тысячелетиями прятались от холода в глубоких речных долинах и за грядами гор, «поползли» на предгорную равнину, на яйлу, вытесняя тундру. Был Крым Карелией, становился Подмосковьем.

И уже потомок неандертальца, красивый и стройный кроманьонец, прокладывал на Караби свои тропы. Тоже охотник, но более искусный, вооруженный копьем с кремневым наконечником. Пересекая плато легкой, бегущей походкой, он обшаривал взглядом ковыльные холмы, травянистые долины: не мелькнет ли, не пробежит, как тень от облака, оленье стадо, не замер ли где-нибудь на скале круторогий баран-вожак.

Кроманьонец был уже постоянным обитателем нагорья. Он жил в пещере Аджи-Коба, под самой кромкой яйпы. Возвращаясь с охоты, издалека видел дым костров, день и ночь горевших в гротах вблизи пещеры. Там его соплеменники шили одежду и расщепляли кремень, размышляли о жизни, надеялись и мечтали.

Десятки тысячелетий Аджи-Коба была жилищем человека. Во все времена служила она пристанищем охотников. Само название Аджи-Коба — это, скорее всего искаженное Ауджи-Коба, т. е. Охотничья пещера.

Крымский палеолит завершался в условиях теплого и очень влажного климата. Никогда, ни раньше, ни позже, не было на полуострове такого обилия озер, ручьев и речек. Окрестности массива Караби стали царством пернатой, водоплавающей дичи. Человек изобрел лук, охотился на птиц, осваивал рыбную ловлю.

И яйла, по всей вероятности, была тогда гораздо богаче водой. Когда с вершины Кара-Тау вглядываешься в панораму Караби-яйлы, в хаос карстовых воронок, кажется, начинаешь различать едва заметные следы наземных вод: чаши исчезнувших озер, русла иссякших речек. По мере того как росли, разветвлялись в известняке карстовые полости, вода находила все более короткий путь в недра массива. В наше время на Караби только в Эгиз-Тинахской долине осталась цепочка озер, обычно пересыхающих к середине лета: Эгиз-Тинах, Сухое, Когей и другие, более мелкие. Все эти озера тоже норовят уйти под землю. Быстро исчезает по весне озеро Сухое; давно бы навсегда исчез и Эгиз-Тинах, да мешают искусственные препятствия на пути к карстовым колодцам, уже давно промытым водами озера.

10-12 тысяч лет назад от ледника освободилась вся территория Европы. Поползли к северу хвойные леса, уступив Крым представителям южной флоры. Полуостров постепенно приобретал современный вид.

Теплый климат был благом и одновременно серьезным экзаменом для аборигенов Крыма. Вслед за ледником к побережью Ледовитого океана откочевали промысловые звери и птицы. Почти одновременно исчезли бизоны, пещерные медведи, дикие лошади и другие промысловые звери (мамонты были истреблены гораздо раньше). Состав животного мира полуострова приближался к современному. А это уже довольно шаткая основа для охотничьего хозяйства. Людям надо было найти новые источники существования. В этом заключался экзамен на зрелость. И он был выдержан.

Последующая эпоха, получившая название «неолит», отмечена целым рядом достижений, имеющих всемирно-историческое значение. Человек стал заниматься скотоводством и земледелием, научился строить жилища, лепить глиняную посуду, наконец, плавить металл, т. е. переходить к производственной деятельности. При этом он отходил от охотничьих традиции палеолита постепенно, «обдуманно», как будто взвешивая все «за» и «против», стремясь до конца использовать возможности промысловой охоты. В круг охотничьих интересов попадают олень, горный козел, кабан, косуля, заяц. В то же время человек как будто понимает, что резервы охоты скоро окажутся исчерпанными, и уже на ранних неолитических стоянках Крыма обнаружены признаки существования домашних животных: свиней, крупного рогатого скота. Чем дальше, тем больше центр тяжести неолитического хозяйства перемещался с охоты на животноводство.

Так же последовательно человек делал шаги к земледелию: через собирательство, отбор плодов, через первые навыки ухода за дикорастущими растениями.

Неолитическая эпоха тоже оставила свой след на Караби-яйле. В 1955 году археолог Ю. Г. Колосов обнаружил несколько стоянок раннего неолита на западном склоне Караби, у верховьев Восточного Суата. Особенно интересный археологический материал дала самая большая из них — Суат-3. Ее культурный слой простирается на 30 метров.

Как выглядела стоянка — сказать трудно. Какие-либо остатки неолитических построек на территории Крыма неизвестны. Или эти постройки были слишком эфемерны (что-то вроде юрт, индейских вигвамов) и исчезли бесследно, или пока не найдены. Бесспорно одно: в неолите уровень строительного искусства уже достаточен для того, чтобы человек не был привязан к пещерам и другим естественным укрытиям, а мог селиться гам, где считал удобным. Это еще один шаг вперед к независимости от стихийных сил природы.

Один из главных элементов неолитической культуры — глиняная посуда, лепившаяся вручную без применения гончарного круга. Работа с глиной воспитала в человеке глубокое понимание формы предметов; в тот период произошли очень интересные сдвиги в его художественном мышлении — от мужественного, сурового реализма палеолита к абстрактному рисунку, к орнаменту. Когда рассматриваешь орнамент на осколках неолитической посуды, испытываешь волнение: кажется, еще совсем немного нужно было усилий, а может быть, просто удачи, чтобы этот орнамент стал письменностью, числовыми знаками.

Стоянка того же времени и такого же, как в верховье Суата, долинного типа открыта археологами под южным обрывом массива, у реки Алачук, Непосредственно на яйле пока известна лишь одна (в районе метеостанции) сезонная стоянка неолитических охотников, а может быть, и древнейших скотоводов Крыма.

Середина III тысячелетия до н. э. (эпоха энеолита) отмечена новыми испытаниями, выпавшими на долю человека; охота изжила себя, дикие звери, даже мелкие грызуны, почти полностью истреблены, а скотоводство еще малопродуктивно. Нужно было искать новые источники существования. Опустели крымские предгорья, население в значительной своей части перебралось на побережье полуострова осваивать морские ресурсы. Сравнительно легкой добычей были моллюски — устрицы, мидии и т. п. Вылавливались они в огромных количествах, о чем можно судить по кучам пустых раковин, находимых археологами на крымском побережье. Эти скопления дали имя целому периоду истории Крыма — «культура раковинных куч».

Освоение ресурсов моря, в конце концов, воспитало искусных рыболовов и мореходов. Их мы встречаем уже в следующую эпоху — эпоху раннего железа (II тысячелетие до н. э.). Это киммерийцы, затем тавры-первые аборигенные народы Крыма, названия которых дошли до нас. Гораздо больше мы знаем о таврах. Были они, прежде всего земледельцами, но занимались и отгонным скотоводством. Тавры селились в горных долинах, обживали и отроги Караби — места, защищенные от северных ветров, удобные для посевов и для прогона скота вверх, на яйлу.

Киммерийцы в начале I тысячелетия до н. э. покинули Крым, дальнейшая их история связана с Кавказом (в Крыму осталась лишь небольшая часть). Некоторые исследователи считают, что потомками киммерийцев были так называемые кизилкобинцы, впоследствии ассимилированные таврским населением. Именно этим, по-видимому, объясняется исчезновение кизилкобинской культуры в V веке до н. э. Археологические исследования на Караби как будто подтверждают эту гипотезу. Выяснено, что тавры и кизилкобинцы нередко жили в тесном соседстве.

В 1972 году археологическая экспедиция, которую возглавлял А. А. Щепинский, изучала таврское поселение, могильник и остатки укрепления на северных отрогах Караби, в урочище Молбай. А над этим урочищем, прямо на яйле, выявлена цепочка еще не исследованных курганов, может быть, киммерийских.

В 1973 году та же экспедиция впервые обнаружила кизилкобинское поселение в долине реки Бурульчи, возле современного села Межгорье. Неподалеку от поселения археологи раскопали таврский могильник с его характерными каменными ящиками.

— Я не сомневаюсь, — говорит А. А, Щепинский, — что раскопки выявят на склонах Караби много кизилкобинских и таврских поселений, а также скотоводческих святилищ, подобных тому, какое известно в пещере Ени-Сала-2 на Долгоруковской яйле.

Прогноз археолога заставляет вспомнить следующий факт. При раскопках палеолитической стоянки в пещере Аджи-Коба (западный склон Караби) попадались осколки кизилкобинской керамики. Кроме того, археологическое обследование так называемых «длинных стен» (о них речь впереди) на перевалах Караби-яйлы показало, что эти стены, относящиеся к раннему средневековью, местами возводились на остатках более древних, по-видимому, таврских, укреплений. Именно таврам пришлось строить первые в Крыму оборонительные сооружения.

В середине I тысячелетия до н. э., Крым стал ареной бурных политических событий, оживленным торговым перекрестком. Морской берег облюбовали греческие колонисты, в степях хозяйничали кочевники-скифы. Многие народы побывали с тех пор в Крыму — сарматы, аланы, хазары, печенеги, половцы… От тех времен остались на Караби памятники иногда настолько загадочные, что очень трудно высказать какое-либо предположение относительно их значения.

Неподалеку от горы Иртыш на ровной площадке между воронками выложены из камня четыре каких-то знака. Все они, в общем, одного рисунка и в то же время отличаются друг от друга. Отдаленно знаки напоминают контуры бабочек, их размеры — 5х8 метров.

В манере исполнения этих фигур угадывается небрежность, поспешность: камни в кладке разные по величине — явно собрано то, что лежало поближе, под рукой. О симметрии тоже особенно не заботились, о долговечности тоже: камни укладывали прямо на поверхность земли. Часть их глубоко утонула в почве, что является доказательством древности памятника. Обо всем остальном памятник молчит. Если бы мы искали доказательств пребывания на Земле инопланетян, можно было бы приписать этих «бабочек» пришельцам из космоса, принять их за «посадочные знаки». Действительно, «бабочки» как будто рассчитаны на то, чтобы смотреть на них с птичьего полета. Заманчиво, конечно, но… Земного же, научного объяснения этой загадки пока нет. Правда, намек на то, где искать ответ, все же есть: стилистически близкие изображения встречаются на стене шахты Студенческой. Она исписана, иссечена загадочными тамгообразными знаками, рисунками. Есть явно символические изображения: пучки перекрещивающихся линий, чашечковидные углубления, огромная фигура человека на колеснице и т. д. На стенах шахты немало и относительно реалистических рисунков: деревья, люди, корабли.

Кем выполнены эти рисунки, с какой цепью — неизвестно, Обращает на себя внимание следующее обстоятельство: люди, расписавшие стены шахты, явно принадлежали к разным эпохам и народам. Древнейшие «картины»-некоторые солярные знаки (символы солнца) — исследователи относят к энеолиту; самые поздние (корабли) — к средневековью. Тамгообразные знаки наводят на мысль о скифо-сарматской культуре.

Почему вдохновение нисходило на художников разных эпох и народов именно в этой шахте? И потом, рисовали-то они не с натуры. Взять те же корабли. С южного обрыва Караби-яйлы, откуда открывается море, их не рассмотришь даже в основных деталях. Значит, нужно было побывать на берегу, а потом спуститься в шахту и высечь на каменной стене контуры корабля. Зачем? Множество вопросов рождает знакомство с этим интересным памятником культуры. Шахта Студенческая — не единственная на Караби «художественная галерея». В 1970 году спелеологи обнаружили здесь еще одну карстовую полость с наскальными рисунками. Возможно, и это не последнее открытие…

Замечательным памятником средневековья археологи считают уже упоминавшиеся «длинные стены». На Караби эти стены тянулись от древнего перевала Таш-Хобах-Богаз (где выходит на яйлу дорога из Генеральского) по всему гребню хребта Кара-Тау, Тай-Кобы до южного обрыва яйлы. Их не было вдоль обрыва — и без того неприступной естественной твердыни. Ближе к восточному, более пологому концу обрыва, который одновременно служит здесь правым склоном ущелья Чигенитра, тоже была стена, тянувшаяся до самого края плато.

Впервые «длинные стены» упомянул в своем трактате «О постройках» византийский историк VI века Прокопий Кесарийский. В VIII веке стены потеряли свое оборонительное значение и разрушились. Со временем об их существовании забыли. Свидетельство Прокопия Кесарийского стало подвергаться сомнению: не ошибся ли он, не выдал ли за исторический факт какое-то предание?

Только в начале XIX века известный исследователь Крыма П. Кеппен сделал первое научное описание руин этих, по его выражению, «нагорных стен». И нашел он их сначала именно на Караби-яйле. Уже в наше, советское время археологи выявили и проследили в натуре основные звенья системы «нагорных стен».

Это было действительно грандиозное сооружение. От утесов Батилимана «длинные стены» поднимались на Ай-Петри, загораживали все перевалы Главной горной гряды, вплоть до Бабуган-яйлы. Оттуда тянулись по извилистому хребту к Чатыр-Дагу, шли через Ангарское ущелье (в 5 километрах к северу от Ангарского перевала), блокировали проходы с Демерджи, между Тырке и Кара-Тау, и заканчивались над ущельем Чигенитра.

За стенами на морском побережье лежала страна Дори. Не так уж давно это было — в VI-VIII веках н. э. Но бесследно, как мираж, растаяла в дымке времени таинственная страна. Знаем мы о ней только то, что сообщил Прокопий Кесарийский.

Над ущельем Чигенитра — один из немногих участков, где еще явственно видны масштабы, характер этого сооружения. Здесь было две стены. Одна защищала подступы к перевалу, другая — сам перевал. Похоже, что Чигенитра в древности была если не главным, то стратегически очень важным пунктом на пути из степей к морю.

А яйла оставалась пастбищем и до Прокопия Кесарийского и после. Менялись только хозяева скота, методы пастьбы.

Каждую весну пылили по дорогам на горное плато стада коров и овец оседлых тавров и кизилкобинцев. Потом по тем же дорогам гнали на яйлу табуны полудиких коней скифы и другие кочевники. Их сменили пастухи страны Дори. И снова кочевники — татаро-монголы. Со временем и они переняли образ жизни покоренных народов. Об этом, об укоренившихся привычках оседлой жизни говорят памятники позднего средневековья: остатки каменных чабанских приютов, кошар, длинных, низких кладок, деливших Караби-яйлу на участки. Назначение этих кладок не совсем понятно: то ли они разграничивали владения разных хозяев, то ли преследовалась цель урегулировать пастьбу скота, установить последовательность стравливания горных лугов.

Традиции отгонного скотоводства на Караби дожили до наших дней. Каждую весну из предгорных колхозов и совхозов движутся на яйлу отары овец, стада молодняка крупного рогатого скота; покачиваются в седлах пастухи, озабоченно снуют туда-сюда овчарки…

Но не одни мирные картины видели тропы Караби-яйлы и в наше время. Они были свидетелями беспримерного мужества советских людей в годы Великой Отечественной войны.

К северным отрогам нагорья война придвинулась в октябре 1941 года. С тяжелыми оборонительными боями отходили к морю по шоссе Алушта-Судак воины 184-й пограничной дивизии. Полк майора А. И. Панарьина, оставленный для прикрытия, занял оборону южнее села Баксан (Межгорье).

С 1 по 4 ноября 1941 года не прекращались ожесточенные бои. Под Баксаном принял боевое крещение Зуйский партизанский отряд под командованием А. А Литвиненко и Н. Д. Лугового, один из 29 отрядов народных мстителей, сформированных незадолго до вторжения фашистских захватчиков в Крым. Плечом к плечу с пограничниками партизаны отражали атаки гитлеровцев. Утром 4 ноября было слышно, что бои уже докатились до Ангарского перевала, а на востоке они идут где-то на подступах к Ускуту (Приветное).

А. И. Панарьин решил отходить. Но прежде пограничники предприняли контратаку, выбили немцев из Баксана и гнали их еще километров семь по ущелью, чтобы они не могли преследовать полк, когда тот начнет подниматься на Яман-Таш. Партизаны шли в арьергарде пограничников. После непродолжительного отдыха полк покинул Яман-Таш. Его повели партизанские проводники, хорошо знавшие зуйские леса. В тот же день под вечер полк поднялся на Караби яйлу и занял оборону у подножия Кара-Тау. С 4 по 8 ноября над яйлой грохотали взрывы снарядов, свистели пули. Подступы к Кара-Тау были устланы вражескими трупами.

В кровопролитном бою погибло много пограничников. Уже среди зимы 1941/42 г. на поле боя под Кара-Тау наткнулись партизаны. Их, не раз смотревших смерти в глаза, потрясла открывшаяся картина. Казалось, что даже мертвыми советские пограничники продолжали яростную рукопашную схватку: занесенные снегом руки сжимали то приклад винтовки, раздробленный о голову врага, то нож, а то и горло гитлеровца…

Еще не смолкли на Караби последние выстрелы пограничников, а в окрестных лесах уже гремела партизанская война. 7 ноября в жестокую неравную схватку с врагом вступил Зуйский партизанский отряд. А на противоположном склоне нагорья Караби открыл свой боевой счет Ичкинский отряд под командованием М. И. Чуба. Он тоже прикрывал отход наших войск. Припустив батальон пограничников, на который наседали два батальона гитлеровцев, партизаны устроили засаду. Они выждали, когда вражеская колонна спустится в котловину (район Нижнего Кокасана) и открыли огонь. Патриоты уничтожили 123 гитлеровца и рассеяли колонну.

Весь период немецко-фашистской оккупации Крыма леса у подножия Караби оставались свободным партизанским краем.

Служила народным мстителям и Караби-яйла. Пробирались ее тропами связные из первого и второго партизанских районов в третий и четвертый, проводили раненых к партизанским аэродромам для эвакуации на Большую землю.

Оккупанты лезли из кожи вон, чтобы разгромить партизан в крымских лесах. Во многих книгах о партизанском движении в Крыму описан бой партизан зуйских лесов с целым корпусом карателей 24-25 июля 1942 года. Всего в отрядах насчитывалось 700 бойцов, из которых 200 было больных и раненых. Народные мстители вступили в бой с 20 тысячами вооруженных до зубов головорезов и выстояли. 1200 гитлеровцев нашли себе могилы в партизанском лесу. Остальные убрались ни с чем.

Росли масштабы партизанских операций, множилось число диверсий, которые они совершали на дорогах Крыма. Бывало, что в зуйских лесах скапливалось до 45 тысяч карателей, а бои продолжались свыше десяти суток.

В апреле 1944 года партизаны спустились в долины, к северу и к югу от Караби, и встретили губительным свинцом оккупантов, пытавшихся удрать по дорогам, которыми отходили в 1941-м наши пограничники.

За годы партизанской войны завязывались бои с врагом и на Караби-яйле. Но слишком невыгодно плато для обороны: позиции всегда на виду, легко простреливаются, легко становятся ловушкой, так как почти всегда можно найти к ним скрытые подходы и обходные тропы. В самое затяжное ненастье дороги на яйле остаются проезжими, по ним легко передвигается любая военная техника. Эти условия при подавляющем превосходстве противника в живой силе и вооружении заставляли партизан избегать затяжных боев на яйле. И, тем не менее, в героической летописи партизанского движения в Крыму Караби занимает почетное место. Именно здесь был главный партизанский аэродром, принимавший самолеты с Большой земли. Первым посадил на яйле свой ТБ-3 опытный летчик Г. В. Помазков 29 сентября 1942 года. А летом 1943 года на аэродроме приземлялось за одну ночь по нескольку транспортных самолетов с оружием, боеприпасами, продовольствием, почтой. В обратные рейсы они забирали больных и раненых, доставленных на Караби изо всех партизанских соединений Крыма.

Оккупанты, конечно, предпринимали отчаянные усилия, чтобы «разрушить» этот воздушный мост.

Николай Дмитриевич Луговой — в то время командир партизанской бригады, действовавшей в зуйских лесах — в своей документальной повести «Побратимы» описывает один из наиболее драматических эпизодов «аэродромной войны».

Самолет ЛИ-2, доставивший на Караби военные грузы не смог улететь в ту же ночь — заклинило поршни мотора. Как быть? Утащить самолет в лес нельзя — мешают карстовые воронки. Оставить на месте — опасно утром гитлеровцы увидят на равнине серебристую машину и попытаются захватить ее.

— Я обязан сжечь самолет — заявил командир экипажа Китаев — В тылу врага такими вещами не рискуют.

Партизаны доказывали нужно отстоять самолет в бою, а сжечь, если не будет другого выхода, они всегда успеют. На том и порешили. Самолет был тщательно замаскирован, демонтированы приборы, вооружение. Всю ночь машину охраняли самые надежные бойцы — стартовая команда Григория Костюка и партизанские диверсионные группы Василия Бартоши и Александра Старцева.

Едва взошло солнце, как небо над яйлой прочертила красная ракета. И тотчас к северо-востоку от аэродрома показались два вражеских бронетранспортера, за каждым из них двигалась колонна автоматчиков. Еще два броневика выползли на пригорок с севера со стороны села Казанлы (этого села сейчас нет. Располагалось оно у северной кромки яйлы). С северо-запада приближался отряд гитлеровцев на трех бронетранспортерах. Семь броневиков и примерно 350 солдат образовали подкову, охватывавшую аэродром.

Вот северо-западная группа противника остановилась, окапывается. Остальные продолжают наступать. Подкова из броневиков и солдат придвигается к восточному краю аэродрома. Замерли в засаде партизаны, притаилась возле самолета охрана. А враги все ближе. Их цель уже в 200 метрах от партизанской засады. Осталось метров сто, пятьдесят. И тут загрохотали автоматы партизан.

Внезапный огонь ошеломил гитлеровцев. Они поспешно откатываются назад, падают, ползут, прячутся за камни. Главный удар по аэродрому, скорее всего, будет наносить северо-западная группа противника. Действительно построив свои три бронетранспортера в клин, эта группа устремляется к пещере Аджи-Коба, охватывая аэродром с запада.

Навстречу «клину» бросилась группа Бартоши. Заняв позицию среди скал над пещерой, бойцы встретили врага плотным огнем. Но пули не пробивают броню, а, кроме того, гитлеровцы хорошо видят место засады и то, что перед ними — горстка партизан.

Возобновили наступление и первые два отряда противника. На их пути к самолету нет больше преграды, и Н Д Луговой, наблюдавший за боем с командного пункта, понял, что наступит критический момент.

— Давай, Дегтярев! — с этими словами он выпустил в небо белую ракету, затем отыскал в бинокль то место где стоял отряд Дегтярева.

Группа за группой дегтяревцы бегут по яйле, дружно наваливаются на левый фланг и тыл обоих немецких отрядов. Беспрерывно строчат автоматы, катится гулкое «ура-а-а!»

Дегтяревцы теснят немцев к лесу к тому месту, где залегла группа Бартоши. Еще усилие, и враг попадет под перекрестный огонь. Немцы бегут к броневикам вскакивают в них и уезжают в тыл своего северо-западного отряда.

Теперь в «клин» собрались все броневики все три вражеских отряда. Преодолевая сопротивление партизан, они движутся к самолету. Это видят члены экипажа которые в самом начале боя пришли на командный пункт.

— Дайте сигнал жечь самолет! Дайте сигнал! — повторяет Китаев.

— Подожди!- успокаивает его Луговой и шлет в небо вторую белую ракету. Это сигнал Дегтяреву повторить обходной маневр. Дегтярев не заметил, а может быть не понял смысла сигнала, его бойцы по-прежнему двигаются в сторону самолета, идя на сближение с противником. Снова над полем боя взмыла белая ракета. Теперь отряд Дегтярева резко изменил направление с западного на северное. Через 15-20 минут он выйдет во фланг объединенного вражеского отряда. Но раньше, чем он успевает это сделать, противник опрокидывает группу Бартоши в долину Суата. Гитлеровцы бегут к самолету, который остался без защиты. Вдруг он окутался клубами темно-коричневого дыма. Взметнулось пламя. Вражеские солдаты замедляют бег, останавливаются.

И тут показались дегтяревцы. Они идут цепью, охватывая отряд противника. На ходу открыли огонь. Одновременно со стороны Аджи-Кобы на фашистов обрушились бойцы Бартоши, которые смогли все-таки вернуться на свои позиции. Вражеские солдаты заметались под перекрестным огнем, кинулись к машинам. И вот на полном ходу они удирают по дороге на Баксан.

Партизаны подбежали к окутанному дымом самолету. То, что они увидели, было похоже на чудо: машина не успела загореться, это полыхал на земле бензин, вытекший из топливных баков. С риском для жизни огонь потушили, забросав его землей. Самолет удалось спасти — к несказанной радости экипажа, уже считавшего его погибшим…

После этого боя, который произошел в июле 1943 года, оккупанты больше не появлялись на Караби вплоть до апреля 1944 года, когда им пришлось бежать из Крыма под ударами Красной Армии. А в мае 1944 года Н. Д. Луговой и группа летчиков, среди которых был и Китаев, поднялись на яйлу. Надо было решить, как увезти оттуда аварийный самолет, который так и не смог взлететь: поломка оказалась слишком серьезной, чтобы устранить ее в полевых условиях.

Летчики вышли на партизанский аэродром. Они прилетали сюда много раз, но всегда ночью. Сильное впечатление произвела на них своеобразная красота Караби-яйлы. Их восхищало мужество партизан, не раз вступавших в бой на безлесном плато, в одинаковых с противником позиционных условиях, но с далеко не равными силами, восхищала дерзость патриотов, принимавших самолеты в 30 километрах от Симферополя, рядом с селами, где стояли вражеские гарнизоны. Да и самим летчикам трудно было поверить в то, что именно здесь, среди карровых гребней и воронок, ночью они ухитрялись сажать свои самолеты. Это был невероятный риск, на который они шли во имя победы.

— В мирное время, — сказал Китаев, — ни за какие блага я не согласился бы приземлиться на этом «аэродроме».

…Пройдена неуловимая, быстротекущая во времени грань, за которой уже не история, а современность, а Караби уже не воспоминание, а то, что есть: место, где человек работает, размышляет, ведет научный поиск, где воплощает свои замыслы, одним словом — живет.

Вы получите много интересных, а то и просто необходимых сведений, взглянув на те же просторы глазами людей, причастных к сегодняшним судьбам горного массива Караби.

Караби с разных точек зрения

Первая встреча с Караби во многом определила научные интересы Виктора Николаевича Дублянского, доктора геолого-минералогических наук, профессора Симферопольского государственного университета им. М.В. Фрунзе.

В Крым В.Н. Дублянский приехал в 1957 году, приехал гидрогеологом, выпускником аспирантуры при Одесском университете. В Институте минеральных ресурсов Министерства геологии УССР он изучал водный баланс горного Крыма. Через год в составе геофизической экспедиции профессора В. Н Дахнова побывал на Караби-яйле. С тех пор «заболел» карстом, таинственным миром пещер.

В. Н. Дублянский возглавил шахтный отряд Комплексной карстовой экспедиции Академии наук УССР. Под его руководством отряд исследовал более 800 карстовых полостей Крыма. Участвовал В.Н. Дублянский и в спелеологических экспедициях в другие карстовые районы страны в Карпаты, Подолию, на западный Кавказ; в составе международной экспедиции ездил в Родопы (Болгария); был участником IV и VI Международных конгрессов спелеологов в Югославии и Чехословакии. За выдающиеся заслуги в изучении карста награжден Золотой медалью VI конгресса.

Карстология стала делом его жизни. Им написано более ста научных работ о проблемах карста. В научно-популярных статьях, брошюрах и книгах ученый показывает практическую, эстетическую и познавательную ценность подземного мира, призывает надежно защитить его от посягательств бездумных разрушителей. Отношение к пещерам в большой степени зависит от того, насколько распространены в обществе знания о них, Виктор Николаевич использует любую возможность для популяризации выводов своей науки. Интервью, посвященное Караби, он тоже начал с разъяснения некоторых положений карстологии:

— Понятие «карст» многолико. Под ним подразумевается не только все многообразие созданных водой поверхностных и подземных форм рельефа, но и сам процесс размыва и растворения в воде горных пород: доломитов, гипсов, ангидритов, каменной соли. Наиболее характерен этот процесс, конечно, для известняков. Год за годом, столетие за столетием, обнаженную породу моют дожди и тающие снега. Вода легко проникает между пластами в вертикальные и наклонные тектонические трещины. В некогда ровную каменную поверхность все глубже врезаются борозды, разделенные острыми, зубчатыми гребнями. Образуются карры и карровые поля — формы поверхностного карстового рельефа.

Естественные понижения на поверхности массива, где может накапливаться, а затем медленно стаивать снег, дают начало карстовым воронкам, Эти воронки нередко разрастаются до внушительных размеров: 200-300 метров в поперечнике и 40-50 метров в глубину.

В условиях, наиболее благоприятных для накопления и постепенного таяния снега, развиваются уже другие карстовые формы: колодцы и шахты в десятки метров глубиной.

Прокладывают себе дорогу в недра массива и карровые борозды. Расширяясь и углубляясь, они, в конце концов, образуют понор — полость, собирающую поверхностный сток. В глубине известняковой толщи ручейки сливаются, набирают силу. И вот уже целая река шумит среди вечного мрака. В паводок она ворочает камни, как жерновами, истирает ими известняк, тянет песок, который тоже помогает воде пропиливать просторные галереи. Неустанно трудится вода, и растет, разветвляется на многие километры пещерный лабиринт…

Со временем внутри этой карстовой системы складываются такие температурные и гидрохимические условия, при которых вода уже не только растворяет, но временами и откладывает известковые частицы. Так же кропотливо из тысячелетия в тысячелетие она занимается «отделочными работами». Карстовые полости превращаются в сказочные дворцы… Самая богатая фантазия не создаст тех феерических картин, какие можно увидеть наяву в пещерных лабиринтах.

Но человек проникает в горные недра не ради одной красоты. Многие геологические, инженерные, хозяйственные задачи можно квалифицированно решать только когда известны законы, управляющие движением подземных вод.

— В какой мере все это относится к нагорью Караби?

— Караби — классический район, где можно увидеть большинство поверхностных и подземных карстовых форм: карры, карровые поля, воронки, многочисленные колодцы, самые глубокие в Крыму карстовые шахты и сложные пещеры, состоящие из горизонтальных и вертикальных участков.

Карстовые воды горного массива Караби дают жизнь всему Белогорскому, большей части земель Советского и Нижнегорского районов. Тысячи гектаров садов и полей, вплоть до Азовского побережья, орошают реки, стекающие с Караби, в том числе самая полноводная река Крыма — Карасу. Это на северных отрогах. На южных берет начало многочисленная семья «узеней» — Нефан-Узень, Кучук-Узень, Орта-Узень, а также Алачук и другие речки. Они поят лесные и сельскохозяйственные угодья, поселки и здравницы Черноморского побережья, от Солнечногорского до Приветного.

На западе Караби питает водами Суат — приток Бурульчи, а возможно, и саму Бурульчу. На востоке с нагорья текут многочисленные притоки Танаса.

Все это свидетельствует о значительных водных ресурсах Караби. В то же время на плато воды практически нет. Нет ее и в глубоких карстовых шахтах. Этот парадокс издавна привлекал внимание ученых разных специальностей. Много времени посвятили исследованиям Караби-яйлы географ А. А. Крубер, геологи Г. А. Лычагин, М. В. Муратов, гидрогеолог Е. А. Зуброва, карстологи Г. И. Устинова, Б. Н. Иванов и другие.

Для нас, карстологов, этот горный массив — исключительно благодатное поле деятельности. Там можно наблюдать как молодые (в геологическом понимании), продолжающие развиваться карстовые полости, так и очень древние русла подземных водотоков, которые действовали несколько миллионов лет назад.

Требования, которые предъявляет к нам народное хозяйство, растут год от года. Сегодня ставится задача найти эффективные способы регулирования карстовых потоков, научиться накапливать воду в недрах гор в паводок и затем расходовать ее по мере надобности в межень.

Перечислять задачи, которые стоят перед исследователями карста, можно долго. Но даже то, что сказано, свидетельствует об актуальности гидрогеологических исследований карста, в частности карста Караби.

— Карстоведам предстоит, видимо уточнить взгляды своих предшественников, дополнить их новыми фактами?

— В развитии науки все обстоит гораздо сложнее. Один объем и комплекс фактов рождает одни выводы; новые факты и новые направления научного поиска нередко заставляют пересматривать прежние теории, а то и полностью отказываться от них. Так было и на Караби.

Еще в 50-е годы гам работала гидрогеологическая партия Е. А. Зубровой. Материалы, добытые экспедицией, по мнению Зубровой, хорошо согласовывались с теорией единого уровня карстовых вод, подтверждали эту теорию, предложенную в начале XX столетия австрийским геологом А. Грундом.

— А какие представления Грунд возводил в ранг теории.

— По Грунду все карстовые полости горного массива сообщаются между собой. Выпал дождь над каким-то районом, вода ушла в недра и установилась на одном, едином для всего массива уровне. Как в сообщающихся сосудах.

Значит, самый высокий источник на склоне массива должен соответствовать уровню вод в его недрах. И чтобы узнать, как далеко от поверхности Караби-яйлы залегают карстовые воды, нужно определить расстояние по вертикали от верхнего источника до поверхности плато и внести в эту величину поправку на уклон водного зеркала.

Обработав имеющиеся материалы, Е. А. Зуброва пришла к выводу: карстовые воды Караби образуют единый уровень и в центре плато залегают на глубине около 150 метров.

— Подтвердилось ли это последующими исследованиями. — В 1963 году мне довелось руководить комплексной экспедицией Института минеральных ресурсов, которая в течение трех месяцев работала на Караби-яйле.

Эти исследования велись новым для гидрогеологии методом — методом спелеоразведки. Мы уже располагали известным опытом таких разведок. В пещерных странствиях предыдущих лет сложился и окреп плодотворный союз научных работников и спортсменов-спелеологов. И на Караби спортсмены составляли главную ударную силу экспедиционного отряда. Участники экспедиции «прочесали» все плато, изучили по единой методике 233 карстовые полости, из которых 200 были обнаружены впервые. В числе последних оказались шахты глубиной более ста метров. Среди них шахта Гвоздецкого (191 м). В ней мы впервые «прошли» уровень, на котором Е. А. Зуброва ожидала встретить воду. Шахта оказалась сухой. Вертикаль шахты Молодежная перевалила за 200-метровый рубеж, ее глубина — 261 метр. И тоже — никаких признаков гипотетического единого уровня воды. Появлялись все новые и новые аргументы против теории единого уровня карстовых вод, в пользу теории изолированных водотоков, согласно которой вода не образует единого уровня, а движется в недрах карстового массива на разной высоте, обособленными потоками, каждый из которых питает свою группу источников.

Летом 1969 года спортсмены феодосийского спелеоклуба «Кара-Даг» Станислав Пикулькин, Генрих Романенко, Владимир Кроптя и другие вели поиск еще не известных карстовых полостей на Караби. В районе озера Эгиз-Тинах, на границе карстующихся и некарстующихся пород, внимание спортсменов привлекла трещина, заваленная камнями. Когда разобрали завал, открылся ход, который вывел в пещеру. Через несколько сотен метров галерея оборвалась вертикальным колодцем. Целая система больших и малых колодцев и соединяющих их узких лазов увела исследователей на глубину 500 метров. На дне пещеры, названной ее первооткрывателями Солдатской, шумел довольно мощный поток.

Таким образом, первый водоток в карстовых полостях Караби был обнаружен на глубине 500 метров.

В 1971-1973 годах специалисты Крымской комплексной геологоразведочной экспедиции пробурили на Караби несколько скважин. В двух из них вода встретилась на разных глубинах: в северной части плато — на глубине около 300 метров, в центральной части яйлы, неподалеку от метеостанции,- в 105 метрах от поверхности.

Открытие пещеры Солдатской с постоянным водотоком позволило приступить к расшифровке гидрографической системы массива путем окрашивания воды флюоресцеином. Мы не сомневались, что окрашенная вода появится в источнике Карасу-Баши. Начиная с А. А. Крубера, ни один специалист — геолог, гидрогеолог, карстолог, занимавшийся изучением горного массива, не сомневался в том, что Карасу-Баши — исток реки Карасу — собирает воду всей Караби-яйлы. Расчеты как будто не противоречили этому утверждению: 80 квадратных километров плато могли обеспечить источник с расходом воды, примерно равным дебиту реки Карасу в верхнем течении.

Правда, многих смущало то обстоятельство, что разломы, которыми массив разбит на отдельные блоки, направлены как раз поперек предполагаемого движения карстовых вод к источнику Карасу-Баши. Как преодолевает вода эти разломы? Кроме того, между этим источником и яйлой лежит Молбайская тектоническая депрессия, выполненная некарстующимися меловыми отложениями. Как воды обходят ее? Эксперимент с окрашиванием водотока в пещере Солдатской должен был дать ответ и на эти вопросы.

В мае 1972 года специальная экспедиция, в которую вошли научные работники Института минеральных ресурсов, лучшие спортсмены-спелеологи области и страны, преодолела 500-метровую глубину Солдатской и запустила в водоток 10 килограммов флюоресцеина, Заблаговременно у всех источников на склонах и у подножия-массива встали дежурные посты.

Результат эксперимента был неожиданным: в Карасу-Баши не появилось ни малейших признаков краски. В интенсивный зеленый цвет оказались окрашены воды… Бурульчи неподалеку от Межгорья, с противоположной относительно Карасу-Баши стороны массива. В сентябре 1972 года мы повторили эксперимент. Он дал тот же результат.

Одним словом, вопросов пока гораздо больше, чем ответов. Мы еще мало знаем о подстилающих породах, о зонах разломов. Не сказала еще своего последнего слова и пещера Солдатская. Весной 1973 года феодосийские спелеологи под руководством С. Пикулькина вновь работали в Солдатской. Они штурмовали одно из труднопроходимых ответвлений пещеры, откуда доносился шум потока. Важно было определить, тот ли это поток, который уходит в глубокий сифон в конце пещеры? Но подземный мир неохотно расстается со своими тайнами: ответ и на этот вопрос еще ищут ученые.

— Подземный мир стал сегодня популярным объектом туристских посещений. И эта проблема не может не волновать карстологов. Как представляется Вам решение этой проблемы?

— Проблема сложная, можно сказать, больная. Мы, исследователи карста, иногда чувствуем себя виноватыми перед природой, виноватыми в том, что открыли ее тайны. Слишком часто открытие влечет за собой утрату неповторимых карстовых пейзажей.

Еще лет 10-15 назад роскошное убранство пещеры Тысячеголовой на Чатыр-Даге неизменно производило огромное впечатление на посетителей. А сегодня? Пещера настолько ограблена, что ее невозможно узнать. И если Тысячеголовая еще популярна, то лишь за счет своей былой славы.

Или знаменитая Кизил-Коба (Красная пещера). В ее общедоступной части мало что напоминает о прежнем великолепии. Разбиты неповторимые драпировки Органного зала, причудливые «скульптуры» Индийского и других залов. Стены в наиболее посещаемых галереях покрыты плотным слоем копоти. Живуча варварская манера идти в пещеры непременно с чадящим факелом!

Спелеологи пытались предотвратить разгром засифонной части Кизил-Кобы. Трижды они бетонировали русло Новой реки, чтобы поднять уровень воды в сифоне и сделать его непроходимым. И трижды какие-то чересчур рьяные «любители природы» разбивали, даже взрывали бетонную перемычку.

На Караби природа оказалась более «предусмотрительной»; легкодоступных пещер там — раз, два и обчелся. Как правило, в карстовые полости Караби можно проникнуть только через отвесные колодцы и шахты в десятки метров глубиной. Но пещеры действительно вошли в моду. А мода не останавливается ни перед чем. Где-то уже комплектуют самодеятельные «экспедиции», вяжут лестницы, обзаводятся веревками…

Контрольно-спасательная служба Крыма взяла под контроль посещение пещер организованными туристами. Но сколько групп «диких» туристов бывает на Караби? Этого никто не может сказать.

— И все-таки вряд ли можно согласиться с тем, что сохранность пещер и их использование — вещи несовместимые! Наоборот: чем скорее пещеры станут объектом массового туризма, тем надежнее они будут защищены.

— Надо уточнить: организованного туризма. Сегодня многие страны — Болгария, Венгрия, Чехословакия, Югославия и другие — располагают ценным опытом организации подземных туристских путешествий. Есть такой опыт и у нас (на Урале — ледяная Кунгурская пещера, в Подолии — пещера Кристальная, в Средней Азии — Бахарденская). В Крыму, где нельзя пожаловаться на малочисленность гостей, пещерный туризм никак не может сдвинуться с нулевой точки. А, казалось бы; для его развития созданы все условия: Крымский облисполком принял ряд постановлений о заповедном режиме для пещер, имеющих наибольшее водоохранное, научное и туристское значение; есть проекты оборудования ряда итересных пещер Крыма для массовых посещений; наконец, есть и средства, выделенные для развития пещерного туризма, В последние годы нашелся и «хозяин» пещер Крыма — Областной совет по туризму и экскурсиям. Институт «Союзкурортпроект» завершает проект туристского комплекса Красная пещера. Но пока и эта пещера по-прежнему остается безнадзорной. А ведь оборудованием Кизил-Кобы не исчерпываются возможности туристского использования крымского карста.

Сохранение и рациональное использование крымских пещер перестанет быть проблемой, когда будет создан первый в СССР карстологический заповедник «Караби». Сегодня мало кто знает, какие великолепные карстовые ландшафты таит в своих недрах этот горный массив. Завтра, при достаточном развитии пещерного туризма, богатствам Караби суждена самая широкая популярность. Можно сказать смелее: им суждено стать предметом нашей национальной гордости, если мы сумеем сберечь их сегодня…

Белые домики метеостанции видны отовсюду, чуть ли не с каждой возвышенности плато. Они стоят на гребне высокой «волны» каменного моря, которая, добежав до подножия Кара-Тау, будто разбилась об него, вспенившись обширными карровыми полями, известняковыми обрывами. Метеостанция — главный ориентир и жизненный центр Караби-яйлы. Возле нее сходятся чабанские и туристские тропы, автомобильные дороги. На метеостанцию сворачивают те, кого застигла ночь или ненастье, заходят туристы, чтобы расспросить, как найти Большой Бузлук, пещеру Мамина и другие достопримечательности нагорья, где лучше спуститься к морю, к ближайшим селам.

Многих превратностей здешней погоды — изменчивой и коварной — удастся избежать, если вы хотя бы немного научитесь видеть Караби глазами метеоролога.

Коллектив метеорологов (всего 6 человек) возглавляет Николай Евсеевич Рубан. На этой самой отдаленной и труднодоступной метеостанции Крыма он работает уже более десяти лет.

— За это время, — говорит Н.Е. Рубан, — я сумел понять и характер и красоту Караби, иначе вряд ли проработал бы здесь так долго: климат нагорья очень суров. Почти полгода — зимой и в распутицу — мы отрезаны от всего мира. Снег ложится в последних числах октября или в начале ноября, как в Подмосковье. В иную зиму снегом заносит воронки глубиной в 5-7 метров, на яйле — покров толщиной в 30-40 сантиметров. Где намет — не перелезешь, где снег не успел слежаться над воронкой — провалишься и сам не выкарабкаешься. Особенно коварны зимой шахты, и, прежде всего те, что имеют щелевидный вход… Нет, я не советовал бы появляться на Караби человеку, даже знающему эти места. Снег — еще полбеды, страшнее ураганные ветры, способные сбить с ног, сорвать человека с обрыва. Всего в год бывает около 30 дней с сильными ветрами: от 26 до 40 метров в секунду. Приходятся они в основном на зиму. В зимние месяцы и в начале весны преобладают ветры западного направления, в апреле, мае — юго-восточного. Зима на Караби длинная; морозных дней -100-140, На поверхности почвы морозы держатся 155-170 дней в году. И все-таки даже в холодное время года Караби-яйла по-своему красива. Ее красота — как раз в мощи, безудержности грозных стихий. Но красивее всего здесь в мае-июне, когда яйла вся, как невеста, покрывается цветами. Иной раз возвращаешься снизу, поднимешься на яйлу — такой стоит аромат, не надышишься. Как раз в это время года чаще всего слышишь, как восторгаются туристы: «До чего же тут красиво, как в сказке!» Разве не сказка — голубые скалы, вдали яркая луговая зелень и цветы среди «лунных кратеров»!

— И никаких неприятных сюрпризов погоды?

— Сюрпризы могут быть, притом опасные. «Неприятные» — мягко сказано. В мае, начале июня случаются (при быстрой перемене направления ветра на северное) резкие падения температуры. Только что было +20°, а через час температура упала до +10 или даже до 6°. Это не условный, а вполне реальный, из журнала наблюдений взятый пример. Беспрерывно моросит дождь, яйлу затягивает туман. Это, кстати, очень характерно для Караби — туман, приходящий с дождем. Дело в том, что на Караби ложится не туман, а дождевая облачность. Холодная, дождливая погода обычно держится день-два.

Если человек, да еще легко одетый, заблудится в тумане, он может погибнуть от холода. Такие случаи были: Да, да, при температуре 6-10° тепла. Правда, в случаях, мне известных, трагическую роль сыграли не только холод и туман, но и «горячительные» напитки.

Турист должен помнить: если ветер вдруг сменил направление и подул с севера, если стало заметно холодать, принимай меры — ищи убежище, уходи с плато вниз, по крайней мере спеши к проторенной дороге, ибо почти всегда это означает, что на яйлу ляжет туман.

— Неожиданные похолодания бывают и среди лета?

— Бывают. Такова уж особенность нагорья. Когда, например, с запада или с севера движется холодная воздушная масса, над яйлой она встречается с теплым воздухом, идущим с юга, с моря. На стыке образуются мощные кучевые облака, которые стелются по плато. Начинается ливень, гроза и, как следствие, резко падает температура — до 5-6°. Правда, похолодание летом всегда скоротечно, оно длится полтора-два часа. И потом такие похолодания чрезвычайно редки: за последние десять лет мы зафиксировали всего три случая.

— Караби, кажется, вообще очень щедра на дожди?

— В среднем на плато выпадает 600 миллиметров осадков в год. Не так уж много, но и не мало. Чтобы сделать эту цифру более наглядной, выразим ее в литрах: 600 миллиметров — это 600 литров воды на квадратный метр яйлы.

Больше всего выпадает осадков в период с ноября по март. Летом — меньше, хотя и в это время года случаются сильные ливни. Так, в июне 1972 года за три часа выпало 80 миллиметров осадков — полторы месячных нормы.

И еще одна характерная особенность, которую должны знать туристы: дожди на Караби идут в основном по ночам. Бывают на Караби и грозы; особенно часты они в мае и сентябре. Годовое число гроз непостоянно: в 1971 году их было 27, в 1972-м — 40.

— А туманы? Они приходят только с дождями и похолоданиями или чаще?

— Гораздо чаще. На Караби — 150-160 туманных дней в году. Здесь тоже есть интересные закономерности. Туманы наиболее часты в период с середины ноября по март. В это время туман над яйлой стоит сутками, а то и неделями. Летом туманы непродолжительны, они держатся два-три часа. Однако многое зависит от направления ветра: если ветер с юга, можете быть уверенными — самое большее через три часа туман рассеется, если же подует с севера или запада — туманная пелена может удерживаться два-три дня.

— А когда на Караби хорошая погода наиболее устойчива?

— В июле-августе. Это время, если можно так выразиться, метеорологического равновесия: стабилизируются атмосферное давление, температура, очень редки дожди и туманы. Образно говоря, год вступает в пору своей зрелости: молодость уже прошла, а до осенней грусти еще далеко.

Июль и август отличаются не только постоянством характера, это и самые жаркие месяцы на Караби. Жара здесь тоже своеобразна. Чаще всего мы спускаемся по служебным делам с Караби, конечно, летом. Попадешь в долину — сразу прошибает пот. А вернешься на яйлу, идешь по ней час, другой, палит солнце, и вдруг замечаешь, что жары, от которой мучился в долине, вроде бы и нет. Она и на самом деле здесь не такая. Ведь в горах каждые сто метров высоты дают понижение температуры на 0,6°. Наша метеостанция расположена на высоте 990 метров над уровнем моря. Если, скажем, на берегу, а Рыбачьем, термометр показывает 25° тепла, на Караби в это же время 19°. Поэтому на яйле никогда не бывает сильной жары. Самая высокая дневная температура летом, зафиксированная станцией, 31°, обычная 20-25°, а ночью, как правило, 10-15°, т. е. для Караби характерен резкий перепад температур от дня к ночи.

Жара, зной — это не столько высокая температура, сколько высокая влажность воздуха. Каждый ощущал, каким труднопереносимым становится зной перед дождем, как трудно дышать, когда воздух перенасыщается влагой.

Летом на Караби воздух сухой, к тому же он не перегревается: ведь на яйлу текут высотные, холодные слои воздуха. Так что бояться знойных дней на Караби не следует. Однако надо помнить, что солнце здесь все-таки горное и можно получить серьезные ожоги на не защищенных одеждой частях тела, даже на лице.

— Осталась еще осень…

— О ней, по-моему, все уже сказано: сентябрьские грозы, в конце месяца — заморозки, в октябре — туманы, дожди. Ближе к ноябрю — изморозь, иногда столь обильная, что под ее тяжестью ломаются деревья. Между прочим, поэтому к метеостанции не проведена телефонная линия: изморозь в сочетании с сильным ветром рвет провода, как паутину. Ничего не поделаешь, приходится довольствоваться радиосвязью.

Осень на Караби тоже дарит немало ярких, незабываемых картин. Представьте: туман, а сквозь него мерцают просвеченные вдруг пробившимся солнечным лучом купы покрытых серебристым инеем деревьев. И до поздней осени, вплоть до октябрьских праздников, идут сюда туристы, идут ради этой красоты.

Так что если помнить о сюрпризах, которые может преподнести здешняя погода, и не просто помнить, а учесть их при сборах и соответственно подготовиться (запастись теплой одеждой, плащами, а главное — палаткой), то с середины марта до середины ноября можно безбоязненно отправляться в путешествие по Караби.

— Еще один вопрос, Николай Евсеевич. Возникает он у самодеятельных туристов: как воспринимается их появление на метеостанции, учреждении далеко не туристском?

— Метеостанция, конечно, не туристская база, но, поскольку такой базы на Караби нет, часто приходится нам брать на себя какие-то ее функции, Возле метеостанции проходит 182-й всесоюзный туристский маршрут. Идущие по нему останавливаются здесь на ночевку. Это, к слову сказать, единственное место на Караби, где официально разрешено ставить палатки для ночлега. Я отмечаю маршрутные листы и самодеятельным группам.

Как видите, заходить к нам даже нужно. Мы гостеприимно встречаем людей с рюкзаками. Со многими из них у нас давно установились дружеские отношения. Почти ежегодно навещают нас туристы из Запорожья, Читы и некоторых других городов.

Попадаются, к сожалению, и бесцеремонные личности, которые уверены, что могут вести себя на метеостанции, как им заблагорассудится. А, в общем, отношения между метеорологами и туристами — доброжелательные. Мы всегда готовы помочь тому, кто любит природу и пришел на яйлу с добрыми намерениями: покажем дорогу через нагорье, предупредим о надвигающейся резкой перемене погоды (детального прогноза мы, конечно, дать не можем, это по силам синоптическому центру, где анализируются сведения многих метеостанций). Наконец, мы дадим приют каждому застигнутому ненастьем, хотя возможности наши весьма ограничены: лишних помещений на станции нет.

Как-то перед вечером объявилась у нас туристская группа человек в двадцать. Попали под дождь, вымокли, а тут еще похолодало, надвигается ночь.

Одежду сушили над плитой, на кухне. А где укладывать людей спать? Пришлось отправить их на чердак, где у нас хранится сено. Отдых на сене, конечно, приятен, но ведь это не решение проблемы. Пора уже и здесь построить туристскую базу, как возле метеостанции на Ай-Петри. Караби становится все более популярной, поток туристов из года в год растет, и таким убежищем, как чердак, скоро не обойтись.

Путешествуя по Караби-яйле, вы обязательно выйдете к южному обрыву. Вдвое просторнее станет небо, продолженное зыбкой синевой моря. Но путника чарует не только морская даль. Невозможно не залюбоваться округлыми холмами, обступившими берег. Холмы сплошь одеты густыми, в основном дубовыми, лесами, как и во времена страны Дори. Правда, не с тех времен. Полистайте краеведческую литературу о Крыме начала века. В описании приморских ландшафтов восточнее Алушты неизменно преобладают минорные тона: «унылое и однообразное побережье», «безлесные, обнаженные склоны», «пожелтевшие от зноя увалы»…

Так было, такими достались нам эти холмы от дореволюционной России. Хищническая рубка вековых дубрав обернулась катастрофой: солнце иссушило раздетые склоны, и они закурились под ветром пылью, а после дождей наелись по долинам бывших рек разрушительные селевые потоки.

Казалось, уже никогда не вернуть лес на эти безжизненные холмы. Сегодня там вновь шумят леса, возрожденные трудом, упорством, талантом коллектива Алуштинского лесхоззага.

А крымские яйлы? Интенсивное капиталистическое развитие России во второй половине XIX — начале XX века затронуло и нагорья Ай-Петри, Чатыр-Даг, Караби. Их пастбища стали объектом жесточайшей эксплуатации. Тысячи голов скота, который пригоняли сюда с Украины, из Молдавии, даже из Румынии и Австро-Венгрии, вконец истощили травяной покров яйл. Растения, их корни больше не могли защитить почву, и ее беспрепятственно сдували ветры, смывали дожди. К середине лета плато Караби, особенно его северная половина, неизменно превращалось в безжизненную каменистую пустыню.

В начале 60-х годов на Караби-яйлу пришли белогорские лесоводы. Зарокотали тяжелые тракторы, взламывая неподатливую каменистую почву. Следом двинулись лесопосадочные машины… И вот уже десять лет продолжается это мирное наступление. Специалисты Белогорского лесхоззага во главе с директором В. П. Ефименковым последовательно и настойчиво вели смелый эксперимент (в его удаче сомневались многие лесоводы, даже крупные ученые): растили нагорный лес, растили одними из первых, сами нащупывали направление, учились на собственных ошибках и шли вперед. Все большую территорию занимают «полки деревьев-новобранцев». Они уже оказывают влияние на природные условия нагорья. Лесопосадки, наряду со значительным сокращением выпаса скота, содействуют залужению бесплодных ранее участков яйлы.

Первые делянки леса были заложены восточнее урочища Казанлы. Над урочищем вас встречают сосны четырехметровой высоты и… стук топора. Не волнуйтесь — стук не криминальный. Это лесорубы Новокленовского лесничества Белогорского лесхоззага «пропалывают» посадки, удаляют неудавшиеся, худосочные деревца — выражаясь профессионально, делают осветление. Наблюдает за этой работой лесник Арсентий Корнеевич Босов. От урочища Казанлы до села Пчелиного- его участок, обход № 1.

Вместе с А. К. Босовым сюда часто приезжает главный лесничий Белогорского лесхоззага Николай Лукич Лисица. Он дополнит наш рассказ о рукотворных лесах — новой достопримечательности нагорья.

— Новокленовскому лесничеству отведено под лесонасаждения, — начал он, — 5 тысяч гектаров яйлы, т. е, почти вся ее северная половина до метеостанции. Южнее располагаются земли Алуштинского лесхоззага; 2 тысячи гектаров вдоль западного склона Караби принадлежат Симферопольскому лесоохотничьему хозяйству.

Итак, 5 тысяч гектаров. В течение 1963-1973 годов планировалось создать на этой площади 500 гектаров лесонасаждений, по сути дела экспериментальных. Нам предстояло получить ответы, прежде всего на два вопроса: приживется ли на Караби лес? И если да, то какие породы здесь наиболее перспективны? А самое главное — мы должны были накопить опыт лесоразведения на горном плато для более широкого развертывания этих работ в будущем.

Весенними посадками 1973 года коллектив нашего лесхоззага завершил выполнение этой программы. Площади лесокультур на Караби-яйле составили 500 гектаров.

Практика показала, что ведущей культурой на Караби должна стать сосна, причем сосна крымская. В первых посадках преобладала сосна обыкновенная. Вскоре выяснилось, что она плохо переносит здешнюю суровую зиму, обильную инеем, наледью. Под их тяжестью обламываются ветви и вершина дерева, его годовой прирост.

Другое дело сосна крымская. Она пластична, гораздо более устойчива против вредителей и болезней, словом — прекрасно приспособлена к горным условиям. Поэтому именно она и стала главной, хотя, конечно, не единственной культурой в лесонасаждениях на Караби-яйле. Неплохо прижились здесь посадки березы, клена, ясеня обыкновенного, дуба скального и черешчатого, а также кустарников: бирючины, свидины, лещины.

В ближайшие годы мы намерены высаживать на Караби сосну красноствольную (видовое название — сосна крючковатая), в естественном состоянии произрастающую на Ай-Петри и Демерджи. Порода, на наш взгляд, перспективная.

Мечтаем вырастить на плато бук. Пока это не удается; саженцы вымерзают. Но ничего, поднимутся сосны, станет меньше ветра, больше снега — зашумит листвой и бук.

Трудностей впереди, конечно, немало. Видимо, отдельные породы деревьев, достигнув критической высоты, будут все же страдать от снеголомов, недостатка влаги. Но мы верим, что раскусим крепкий орешек, каким оказалась для нас, лесоводов, Караби-яйла.

— Это огромное пространство нелегко окинуть взглядом. Сколько же надо труда, времени, чтобы 5 тысяч гектаров горной равнины стали лесом?

— Понадобится, конечно, не год и не два, но и не так уж много времени. Судите сами. За период с 1946 по 1973 год коллективы лесничеств Белогорского лесхоззага заложили на землях района именно 5 тысяч гектаров новых лесов. Давно ли в окрестностях Белогорска возвышались размытые, лишенные всякой растительности белесые холмы! Сегодня куда ни глянь — везде шумят молодые сосновые рощи. Они вторглись даже в пригороды Белогорска.

А сколько появилось чудесных уголков отдыха! Не так давно за селом Александровкой лежало пыльное, лишенное всякой привлекательности холмогорье. Наши лесоводы вырастили там настоящий лес, и неприглядная местность превратилась в живописное урочище Сосновое. В выходные дни туда выезжают отдыхать тысячи белогорцев.

Во всех наших лесничествах уже нет не покрытых лесом площадей. Осталась Караби-яйла. На ней мы теперь можем сосредоточить основные силы, технические и материальные ресурсы. Значит, создавать леса будем более быстрыми темпами.

Дело это, конечно, нелегкое. Ведь на яйле перед лесоводами возникают тысячи организационных и технических проблем. То, что просто внизу, оказывается неимоверно сложным в горах. Что стоит, например, в обычных полевых условиях перегнать трактор с одного поля на другое, отстоящее от него на один-два километра? 10-20 минут спокойной езды — и тракторист снова нормально работает. На яйле, среди скал и воронок, на тот же маневр иногда приходится затрачивать несколько часов, а то и целый световой день.

Не каждый может работать на яйле. Одного опыта тут мало, нужно понимать и любить этот суровый край, видеть его красоту. Нам удалось воспитать кадры, умеющие работать в горных условиях. Среди них есть люди, которыми гордится весь коллектив лесхоззага. Это ветераны лесоразведения М. П. Копылова, Е. Е, Думчикова, звеньевая В. Е. Клишина, трактористы Т. П. Корниенко, В. С. Кустадинчев, Н. Н. Дубенков, В. П. Ошмарин.

— Николай Лукич, мы говорили в основном о будущем. Но ведь и сегодня Караби-яйла — неповторимый, уникальный памятник живой природы.

— Пожалуй, лучше меня об этом расскажет Арсентий Корнеевич Босов. Он видит Караби зимой и летом, утром и вечером. Здесь его рабочее место с 1957 года.

— Да, пока деревья — только деталь пейзажа, — сказал А. К. Босов. — Нагорье лишь на первый взгляд кажется однообразным. На самом деле до чего оно многолико! То попадется будто заливной луг с диким клевером и «кашкой» — ни дать ни взять Подмосковье; то ковыльная степь — древняя, былинная; то серенький полынок, то яркая мозаика лиловых пятен чабреца, белых подушечных зарослей крымского эдельвейса, редкого растения. На Караби крымский эдельвейс растет повсеместно. Цветок красивый, ничего не скажешь. И само по себе растение интересное: из доледниковой эпохи, сквозь холод и сушь прошло, под копытами несчетных стад скота выстояло и такую красоту сберегло.

Караби-яйла богата разными цветами. Тут около тысячи видов растений. Все лето что-нибудь да цветет. А что делается на яйле весной! Это же какое-то буйство красоты…

Зеленый наряд Караби не только красив, он таит в себе целебные свойства. Наш лесхоззаг машинами вывозит с яйлы зверобой — «лекарство от ста болезней», заготавливает горицвет, душицу, чабрец и другие лекарственные травы.

— Памятник природы — это и животный мир. Какие звери характерны для Караби? Каких вы, Арсентий Корнеевич, встречаете чаще других?

— Наиболее распространены зайцы, лисы, куницы, барсуки. Осенью на яйлу выходят олени, табунки косуль. В последние годы нередко появляются здесь дикие кабаны. Однажды я видел, как на яйлу из Аджикобинской балки поднималось кабанье стадо — голов сто, не меньше. Я насчитал семьдесят и сбился.

Каждый день здесь видишь что-то новое. На Караби-яйле не соскучишься, не полюбить ее, по-моему, нельзя. У меня с ней связана вся жизнь. Родился в предгорье, в Алексеевке, бывшей Сартане. Это старое русское село. В детстве жил на Караби. Отец у меня тоже лесником был.

Родина, конечно, есть родина. Поэтому мое мнение, может быть, пристрастно, для других Караби выглядит иначе.

— Я бываю на яйле гораздо реже,- возразил главный лесничий Н. К. Лисица,-поскольку приходится делить свое время между всеми лесничествами нашего хозяйства. И родился не в Крыму, а на Киевщине, Но и для меня поездка на Караби — всегда радость и, если хотите, отдых.

Так говорят люди, для которых Караби — повседневность, рабочие будни. А вам предстоит увидеть Караби в первый раз.

В каменном море

На Караби-яйлу ведет много дорог. Надо выбрать кратчайшую от остановки рейсового автобуса до южной, наиболее интересной части плато. И еще такую, где нелегко было бы сбиться с пути на первом же километре. Пожалуй, больше всего отвечает этим требованиям дорога из села Генеральского. У автобусной остановки в этом селе начинается первый маршрут на Караби.

За автопавильоном параллельно шоссе протянулась улица Майская. Идите по ней от конторы отделения «Генеральское» винсовхоза «Малореченский» до околицы села. У крайнего дома улица, став дорогой, направилась в лес, в горы, как будто куда надо. Не верьте ей — заведет, запутает так, что если вам и удастся увидеть яйлу в тот же день, то не раньше вечера. А времени — суббота и воскресенье — что называется в обрез.

От того же крайнего дома вправо пошла тихая, какая-то совсем «домашняя» улочка. И не подумаешь, что она может куда-то вести, ну разве что на огород или пасеку. Сворачивайте именно на эту улочку: она станет дорогой на Караби. Обернется дорогой возле весов для грузовых машин и арки с надписью «Сад бригады № 1», потом обогнет склад под черепичной крышей и полезет в гору среди молодых яблонь и персиковых деревьев совхозного сада.

Возле крохотного пруда дорога, словно утомившись от подъема, сворачивает вправо и идет по склону почти горизонтально.

Сквозь листву обступивших дорогу деревьев выглянул белый домик — лесной кордон. За ним дорога пересекает устье ущелья, из которого, прыгая по камням, вырывается быстрая горная речушка Кучук-Узень. Петляет дорога по увалам, полянам и перелескам. Еще один лесной кордон — и снова петли дороги. Тут есть тропы, несколько спрямляющие путь, но поскольку вы идете в первый раз, лучше не сходить с дороги: на тропах довольно легко сбиться, залезть в чащу, откуда нелегко будет выбраться.

Через дорогу вновь переливается ручей. Он встретится трижды, пока вы доберетесь до его начала — источника Ай-Алексий. Из двух труб фонтана, построенного в форме часовенки, бьют серебристые струи воды. Рядом — круглый стол, скамейки. За деревьями видны палатки туристской стоянки «Ай-Алексий». Кстати, здесь принимают на ночлег самодеятельных туристов. Опушка у источника одаривает удивительным покоем. Дремотно журчит вода, в говор струй вплетаются голоса птиц, шелест листьев над головой. А вокруг — лес. Над ним в дымчатом, голубом небе сверкает каменная корона горы Тырке. К югу, за ущельем Хапхал, солнце высветило известняковые ребра восточного борта Демерджи…

Быстро пролетели 15 минут время «стандартного» туристского привала. Но прежде, чем тронуться в путь, надо запастись водой: на маршруте источников больше не будет до самого перевала Чигенитра, т. е. до конца завтрашнего дня.

Дорога повернула влево и полого пошла вверх, уже по склону хребта Кара-Тау.

Между прочим, здесь нередко ходят машины. Не стоит упускать возможность подъехать, сэкономить для основной части маршрута час-полтора. Если машина попадется до источника Ай-Алексий, не забудьте попросить шофера остановиться около него, чтобы набрать воды.

Теперь до самой яйлы дорога не выдвигает новых загадок и ребусов. Пробитые автомобилями колеи избавляют от раздумий возле каждой вильнувшей в сторону тропки или заброшенной дороги — надо идти только вперед. Через 45 минут — развилка; здесь оборудовано что-то вроде «красного уголка»: плакаты, инструкции по борьбе с лесным пожаром, скамейка. И путь ясен, вон и указатель — «Караби-яйла». В случае если водой вы почему-либо не запаслись, та дорога, что пошла влево, представит для вас интерес. Снимите рюкзак, канистру в руки — и скорым шагом вниз. Метров через шестьсот на повороте мелькнет указатель: «источник». Еще метров двести — и покажется маленький пруд; возле него бак, из которого хлещет сильная струя воды. Отсюда берет начало река Восточный Суат.

Небольшой вроде сделали крюк, а все-таки задержка — потеряно полчаса дорогого утреннего времени. Вернувшись на развилку, идите по дороге прямо. Через 10 минут — еще развилка. Теперь надо свернуть влево (вправо колея поднимается на верхнее плато). Дорога пересекает зеленую полянку, точнее — первое на вашем пути карстовое «блюдце». Еще пять минут ходьбы лесом, и вот деревья неожиданно расступаются. Перед вами яйла. Правда, она еще не очень похожа на яйлу, скорее на окаймленное лесом поле где-нибудь в центре русской равнины. Таково первое, общее впечатление. Потом на первый план выдвигаются частности, экзотика — то, что присуще только этому месту. Кажется, что нагорное поле пахали невиданно могучие тракторы. Каждый из них проложил на своей делянке борозды, вывернув наружу россыпи известняковых глыб. А вблизи видно, что это не беспорядочные россыпи, а длинные карровые гребни. Торчат они из земли, как острые, оскаленные зубы, Наверное, таким было то поле, которое засеял зубами дракона легендарный аргонавт Язон…

Выйдя из леса, дорога вновь разделилась на две. Маршрут пролегает по правому ее ответвлению. А если свернуть на левое, через семь-десять минут почти у борта яйлы будет неглубокая балка. В ее верховье под лесом стоит дощатый чабанский домик, рядом — колодец Чабан-Чокрак, единственный на южной половине Караби (да и находится он у самого края яйлы). Вода в нем далеко не такая вкусная, как в фонтане Ай-Алексий. И опять же, идти к колодцу — значит делать крюк в полтора-два километра.

Колодец Чабан-Чокрак нужно иметь в виду на случай, если вам понадобится вода где-нибудь не очень далеко от Кара-Тау. Это уже не вынудит вас уйти с плато. Кто-то из группы сбегает налегке к колодцу и принесет воды.

Подъем из Генеральского можно смело рекомендовать всем туристам, идущим с Южнобережья. Если же отравляться из Симферополя или из другого пункта через Симферополь удобства этого пути менее очевидны. До Алушты троллейбус идет 1 час 20 минут, столько же — автобус от Алушты до Генеральского. Считайте, что вам повезло, если пересадка займет не больше времени. Итого — 4 часа. Да надо еще учесть транспортные трудности крымского лета…

Короче говоря, не исключается ситуация, когда лучше хорошо идти, чем плохо ехать. Тогда воспользуйтесь другой дорогой на Караби — из Перевального, от кольца троллейбусного маршрута № 1, по партизанским тропам.

У кольца на трассе Симферополь — Алушта есть мост, под которым спешит к реке Ангаре ее приток, условно называемый Малиновым ручьем. От моста идите улицей села, вверх по течению «ручья», по его правому берегу. Через 20 минут по мостику из бетонных труб, лежащих в воде, перебирайтесь по камням на левый берег реки. Выше за пригорком у последнего дома, увидите указатель: «Партизанские тропы». От него поднимайтесь прямо на косогор минуя все левые ответвления тропы. Вскоре будет поляна, по которой разбросаны островки боярышника, одичавших груш и яблонь. Тропа достигла дороги, которая поднялась на поляну тоже из Перевального. Дорога углубляется в лес, идти дальше нужно по ней, на восток.

Теперь пропускайте все правые ответвления дороги. Минут через двадцать на дне лесного оврага вас, уже как старых знакомых, встретит веселым журчанием «Малиновый ручей». Дальше до самой яйлы ведет туристская тропа, проложенная по правому берегу этой шумной горной речки. Но прежде остановитесь на привал. Чтобы не переутомляться, возьмите за правило: 45 минут ходьбы, 15 — отдыха. На подъемах, не особенно крутых, — десятиминутный отдых через каждые полчаса.

Река осталась далеко внизу, на поляне — стол под грибком. Ветви буков-великанов закрыли небо. В зеленом тоннеле прохладно и немного сумрачно. Просвет над головой встречаешь, как улыбку друга.

Примерно на полпути по Малиновой балке — ближе к верховью — встретится родник. Подъем стал еще круче — это последнее испытание. Теперь вы с нетерпением поглядываете вперед, ждете. И вот между стволами деревьев засветилось небо. Еще немного, и кончился лес. Надпись на табличке у тропы гласит. «Долгоруковская яйла».

Над верховьем Малиновой балки из-за деревьев показался большой дом, рядом — приусадебные постройки. Это Буковый кордон. От кордона по яйле бежит дорога, по которой продолжается маршрут. Полчаса спустя вам предстоит «форсировать» речку Суботхан (правда, может случиться, что вы и не заметите, когда перешагнули эту «водную преграду»).

Навстречу опять надвигается лес. Слева на скале пламенеет красный обелиск — памятник Клаве Юрьевой и другим бойцам Зуйского отряда, геройски погибшим в июле 1942 года, когда гитлеровцы предприняли очередную отчаянную попытку расправиться с партизанами Крыма. Здесь стояла застава, принявшая на себя первый удар карателей…

Под тенистыми буками и в жаркую погоду прохладно и сыро. Кое-где в автомобильной колее блестит вода. Но идти по мокрой дороге придется всего метров четыреста. Впереди большая красивая поляна. Выйдя на нее, сворачивайте с дороги вправо, на тропу, возле которой стоит указатель: «Высота 1025». Тропа сбегает вниз, к Малой Бурульче. За рекой — 10-минутный подъем. Развилка. Куча камней и железа времен минувшей войны. Табличка, которая напоминает, что здесь, на горе Дедов курень, был один из районов расположения партизан.

Теперь спускайтесь влево по хорошо натоптанной туристами тропе. Через 5-7 минут она выведет вас на берег Бурульчи. Еще небольшой бросок вдоль реки, вверх по течению, и за кустами показались брезентовые палатки туристской стоянки «Партизанская». До нее от Букового кордона вы шли полтора часа. От стоянки «Партизанская» до Караби-яйлы, до выхода из леса под Кара-Тау, тоже полтора часа пути.

Чтобы выгадать время, автор этих строк, отправляясь на Караби, проделывал путь от Перевального до «Партизанской» в пятницу вечером. И утром был уже вне всякой, даже автомобильной, конкуренции.

У туристской стоянки в Бурульчу впадает один из ее притоков — Партизанка, которая течет под самой высотой 1025. Нужно идти вверх, по правому берегу Партизанки, там есть хорошая тропа. Примерно 15 — 20 минут она вьется вдоль речки, затем сворачивает влево на дорогу, что петляет вверх по склону Тырке. Этой дорогой туристские группы идут к водопаду Джур-Джур. Места вокруг, между прочим, грибные. Особенно много бывает здесь груздей.

Поглядывая по сторонам, постарайтесь не пропустить туристский указатель «Вдп. Джур-Джур» — он должен встретиться через 10-15 минут подъема от Партизанки. Возле указателя тропа сворачивает с дороги вправо и еще круче лезет вверх — на гребень, соединяющий Тырке и Кара-Тау. Вам — прямо по той же дороге, которая сразу стала запущенней, глуше. Через 5 минут снова развилка. Влево и вверх пошел на Орта-Сырт маршрут по местам партизанских боев (отмечен синими метками на стволах деревьев). Но вы продолжайте путь вправо, все по той же заросшей травой, едва заметной дороге. Вот она пошла под гору: 15 минут по балке, где журчит ручей, и перед вами откроется уютная луговая долина, по которой течет речка, приток Восточного Суата. Выше по течению, на противоположном берегу, видны колеи заброшенной дороги. Мимо раскидистого грушевого дерева дорога переваливает через поросшую лесом гриву, за которой… опять та же долина и та же речка? Нет, просто очень похоже. Долина другая и речка тоже другая — Восточный Суат. Здесь Караби уже можно потрогать рукой: правый берег речки — склон этого горного массива. Он сплошь одет лесом: только напротив того места, где вы спускались к берегу, — голая каменистая осыпь.

Начинается подъем на яйлу ближе к деревьям, у левой кромки голого склона. Перед подъемом не забудьте запастись водой. Правда, наверху, у самого края плато, встретится уже упоминавшийся выше колодец Чабан-Чокрак. Но вода из родников на берегу Восточного Суата гораздо лучше.

Подъем занимает 20 минут. За гребнем уже другой мир. Там — яйла. Громоздятся скалы, зияют карстовые воронки, торчат из земли «зубы дракона». Под лесом, на склоне Кара-Тау, расположились овечьи загоны. В балке стоит дощатый домик — пастуший приют. Уже видна выходящая из леса дорога из Генеральского. Вы достигли ее, когда истек шестой час путешествия.

Описанную дорогу из Перевального нужно знать не только потому, что она удобна для туристов из Симферополя. Это наиболее безопасный путь для возвращения с Караби в сильный туман или снегопад, когда нельзя рассчитывать на автобус из Генеральского до Алушты.

По пути из Генеральского вы огибали Кара-Тау с запада. Выбежав из леса на яйлу, дорога продолжает огибать подножие хребта, жмется к его склонам. И вам следует действовать так же: пропускать все повороты влево. Через 10 минут пути на северо-востоке, у самого горизонта, покажутся белые постройки метеостанции. А вы все больше сворачиваете к востоку, идете вокруг Кара-Тау и ее вытянутой далеко вперед «лапы» — голого известнякового отрога. За «лапой» слева от дороги — глубокая котловина, похожая на дно высохшего озера, затем еще развилка с указателем «Метеостанция». Это влево, а вам по-прежнему вправо. Поднявшись от указателя на пригорок, остановитесь и проследите взглядом дорогу, которая зовет вас дальше, извиваясь по каменным холмам. На горизонте, примерно в 400 метрах к юго-востоку, где линию горизонта пересекает дорога, слева от двух-трех одиноких деревьев видна темная черточка. Там овечий водопой. Массивное железобетонное корыто является важным для вас ориентиром. В том месте, на гребне холма, вы оставите дорогу и отправитесь в странствие по безбрежному каменному морю. Идти до гребня с корытом недолго, минут двадцать. Дороги спускается в балку, преодолевает противоположный склон, под которым чабанский домик и овечий загон, обходит слева карстовую воронку — и вы на гребне. Первая, рабочая часть пути закончена.

Пора доставать компас. Почти на востоке (азимут 75°) виден двуглавый холм — Каранчих-Бурун. Обе его вершины увенчаны сложенными из камней турами. Ближе, перед Каранчих-Буруном, четко выделяются два поперечных гребня — гривы. На дальней гриве тоже виден тур над входом в пещеру Мамина. Пещера находится метрах в двадцати от него, на противоположном склоне.

Уже здесь, на первых километрах пути по плато, турист сталкивается с «коварством» Караби. Мало того, что яйла не дает броских ориентиров, в разное время дня она и выглядит по-разному. Утром туры видны прекрасно, а двуглавая вершина за ними вполне симметрична. К полудню не выступающие над линией горизонта туры сливаются с общим белесым фоном, зато хорошо виден оттененный солнцем грот — ложный вход в пещеру Мамина. Как уже говорилось, настоящий вход находится на противоположном склоне. Под черным пятном ложного входа склон наискось пересекают колеи заброшенной дороги. К вечеру заметны только эти колеи. И, глядя на двуглавый Каранчих-Бурун, вы удивляетесь: утром он всем показался симметричным, а на самом деле это далеко не так.

Остается неизменным азимут. Он и все сказанное о «хитростях» первых ориентиров помогут вам в любых условиях определить местонахождение одной из самых интересных пещер плато. Определив его, спускайтесь по крутому склону вниз. Кстати, кто надел в поход кеды, уже на этом спуске поймет, что поступил опрометчиво.

Всего 15 минут хода, подъем на гриву — и путь преграждает глубокая провальная воронка. Под ее отвесной стеной темнеет пустота — там «вестибюль» пещеры. В его дальнем конце — вертикальный четырехметровый колодец. Чтобы спуститься в него, нужно обладать хотя бы минимальными навыками скалолазания. Хорошая веревка может оказаться тут весьма кстати.

В пещере Мамина два просторных, высоких зала. Известняковые ребра, которые, словно несущие конструкции купола, уходят вверх, в темноту, усиливают впечатление грандиозности подземного дворца, придают его архитектуре легкость, изящество.

Новые, неожиданные мысли навеет эта пещера, покажет много чудес. К сожалению, не только чудес. Вы увидите и неизгладимые следы варварства: обрубки разнесенных вдребезги сталактитов и сталагмитов, выбоины, как от артобстрела, на ажурных драпировках стен.

Делается стыдно за людей, способных на такое святотатство. Стыдно и страшно, потому что эго какое-то уродство души. Никогда не растопчет вот так красоту нормальный человек.

И снова солнце над головой, а впереди все тот же Каранчих-Бурун. Идите прямо на него и, только поднявшись до середины склона этой возвышенности, огибайте ее слева. Когда откроются лежащие по ту сторону холма дали, остановитесь. На северо-востоке, метрах в 700, — цепь туров. Самый приметный из них (65°) стоит на высокой скале, а чуть правее- в азимуте 70° — более скромный тур, обычно «украшенный» палкой; установлен он на ничем не примечательном, низком холме. Но как раз под этим туром находится пещера Большой Бузлук.

Чтобы не делать лишних подъемов и спусков, прежде чем идти дальше, еще раз обогните Каранчих-Бурун и начинайте путь к Бузлуку против седловины или против южной вершины двуглавого холма.

Расстояние как будто малое, а затратить на неге придется с полчаса. Это еще одна черточка «характера» Караби: на плато очень легко ошибиться в определении расстояния. Только вы сделали для себя вывод, что всякая близость обманчива, а вам — новый сюрприз: прикинув, что вон до той вершины на горизонте надо идти часа три, вы оказываетесь у цели меньше чем через час. Именно такой отрезок пути будет после Большого Бузлука.

Итак, вы у тура. В 20 метрах к востоку от него провальная карстовая воронка. Пока ее не видно. Что она рядом, подсказывает верхушка мощного бука, выглядывающая из какой-то расселины посреди голого каменного склона. Вы направляетесь к дереву и вдруг замираете над темной бездной. Пахнуло холодом. Далеко внизу звонко прошелестел крыльями вспугнутый голубь. Прошелестел и затих. И еще оглушительнее царственная тишина Большого Бузлука.

Не торопитесь начинать спуск, остыньте в холодке. Посещение ледяного царства разумнее приурочить к прохладным дням весны или осени. В апогее своей красоты Большой Бузлук бывает весной, когда только-только начинает таять его хрустальное убранство. К осени в пещере минимум льда и максимум размокшей глины, но уже в конце октября там снова начинает накапливаться лед.

По восточному, сравнительно пологому, склону воронки тропа сбегает мимо раскидистого бука и выводит на площадку перед вместительным гротом. Дальше довольно серьезное препятствие — шестиметровая вертикальная стенка. На ней много уступов и зацепов. Но подстраховаться веревкой не мешает.

С помощью уже одних подручных средств придется съехать еще с одной «ступеньки», прямо под своды исполинского зала. Каким крохотным видится отсюда все тот же бук, зеленеющий далеко в вышине, где жарко светит солнце! А здесь — промозглый холод, едва +1°. Такое близкое соседство зимы и лета, конечно, впечатляет. В нишах-трещинах, сверху донизу прорезающих стены зала, хрустальными люстрами висят прозрачные ледяные сталактиты. Из-под осыпи проглядывает многолетняя толща льда.

Западная галерея пещеры скрывает настоящий ледяной дворец. У северной стены зала — колодец. В нем таинственно мерцают ледяные каскады, круто сбегающие вниз, в непроницаемый мрак. Глубина колодца — 19 метров. Однако спускаться в него можно только в теплой одежде, располагая полным арсеналом альпинистско-спелеологического снаряжения: веревочными лестницами, скальными крючьями и т. д. У вас, кроме веревки, ничего нет, поэтому лучше оставьте колодец в покое. Горноспасателям Крыма уже не раз приходилось извлекать оттуда совершенно обессиленных, окоченевших от холода любителей острых ощущений…

Посещением Большого Бузлука завершается первый день путешествия. На глазах тускнеет, катится к горизонту солнце. Пора подумать о ночлеге. Как уже говорилось выше, ставить палатки, устраиваться на ночь можно только в двух местах: в верховьях Восточного Суата и возле метеостанции. Ближе, конечно, метеостанция. От Большого Бузлука до нее четыре километра пути: сначала на запад по балке, туда, где под высоким холмом стоит чабанский домик. Обогнув холм справа, вы окажетесь в просторной долине. На противоположном склоне долины, на фоне вечернего неба четко обозначатся строения метеостанции.

А утром, когда на траве еще серебрится роса, возвращайтесь к туру над пещерой Большой Бузлук. Этот тур — исходная точка следующего отрезка маршрута. На горизонте, как острый всплеск осцилограммы, высится скалистый утес Таш-Азбар (75°). До него и нужно добираться. Обратите внимание, каким однообразным, ничего интересного не обещающим кажется этот отрезок пути. Но не спешите с выводами. Красота Караби не очень видна издали; ландшафт нагорья поражает деталями, поражает вблизи и вдруг. Сейчас вы получите возможность убедиться в этом.

Карстовую воронку на склоне бузлукского холма лучше обойти слева. Дальше идите по приземистой гряде, под самым гребнем. Куда же делась ровная, скучная долина, которую видели вы от Бузлука? Всюду живописные нагромождения скал, островки деревьев и кустарников.

Через 15 минут слева покажется глубокая воронка. Из шахты на дне этой воронки со свистом вылетает стая диких голубей. Между прочим, голуби, живущие только в глубоких шахтах, служат верным средством обнаружения этих шахт. Поднимитесь на какую-нибудь вершину и понаблюдайте за окрестностями. За час-полтора голуби, вылетающие из карстовых полостей, помогут вам засечь местоположение доброго десятка шахт. На Караби карстовых полостей очень много. Скоро они уже воспринимаются как обязательная деталь нагорья и перестают привлекать внимание.

Еще через 15 минут справа открывается величественный грот — настоящая «пучина» каменного моря. Входную арку сторожит изваянный дождями и ветрами идол, как будто перенесенный сюда с острова Пасхи. Невольно кажется, что находишься в каком-то странном, почти инопланетном мире…

Дальше — спуск в широкую балку. Поднимаясь, старайтесь держаться середины противоположного склона, сводя к минимуму набор и потерю высоты.

Через 15-20 минут — получасовой привал возле вершины Таш-Азбар. Гребень вершины рассечен воронкой и вблизи напоминает крепостные ворота. А издали, с юга, т. е. «в фас», вершина походит на ушастую голову какого-то зверя. От Большого Бузлука Таш-Азбар виден «в профиль», оба каменных «уха» сливаются я одно.

Оглянувшись назад, увидите, что одолели значительное расстояние, хотя идти пришлось не так уж долго. И очутились, как будто на грани двух миров: позади — «лунный» пейзаж, хаос камней и воронок, впереди — зеленые холмы и долины мягких очертаний. На северо-западе господствует над плато гора Иртыш, полукруглая, как диск заходящего солнца. Подножие ее покрыто лесом. По западному, голому склону Иртыша поднимается группа туристов… Нет, за туристов вы приняли растущие на косогоре деревья. А до чего похоже!

Самые высокие холмы толпятся на северо-востоке. Перескакивая с вершины на вершину, взгляд скользит к востоку. Последняя из вершин, отмеченная туром, находится на юго-востоке (135°). Это — следующий ориентир. Вероятность сбиться с пути уже не велика. Даже при значительном отклонении от азимута вы все равно придете к южному обрыву яйлы. В данном случае выбор направления продиктован только удобствами пути.

Холм-ориентир огибайте справа. За ним открывается обширная котловина. Впереди, за следующим холмом, угадывается понижение. Идите к нему по дороге, которая пересекает котловину.

И вот- южный обрыв Караби, Туакское понижение, а за ним — неоглядные морские дали. Ближе к обрыву на пологих холмах кудрявятся леса; в долинах рек, за стройными тополями, — сочная зелень садов и виноградников.

Полюбовавшись видами морского побережья, преображенной земли, еще раз посмотрите вниз. На юге (160°) из-за прибрежных холмов выглядывают домики села Рыбачьего. Туда по глубокой долине сбегает с Караби проселочная дорога, наезженная автомашинами. На полпути к Рыбачьему, миновав обширный виноградник с белым домиком-конторкой, она огибает большой пруд. Этот проселок — заключительная часть маршрута. Рассчитайте, как лучше дойти до Рыбачьего. Ведь совсем не обязательно повторять все петли автомобильной дороги; «срезав» их, можно увидеть еще много живописных уголков предгорья. Чтобы не сбиться с пути, обратите внимание, что до самого Рыбачьего вас поведет речка Алачук, вытекающая из ущелья Чигенитра (оно слева, вы стоите как раз над его устьем). Дорога в Рыбачье сбегает с яйлы в следующем, параллельном ущелье. Туда же «перебирается» древняя дорога из Чигенитры — ее хорошо видно с обрыва. На большом протяжении она имеет крепиду — подпорную стенку со стороны крутизны.

Продолжая путь, идите вдоль обрыва на восток, к верховьям Чигенитры, Там, где обрыв перестает быть грозным препятствием, начинается мощный развал камней — печальный след знаменитых «длинных стен». Развал тянется метров на семьсот, до самого леса, занимающего отрог Танасской балки. Стена перекрывала путь в ущелье Чигенитра из долины, в которой лежит озеро Эгиз-Тинах. Похоже, что у Чигенитры сходилось много дорог. Одна из них, явно очень древняя, примерно в полукилометре к северу от стены пересекает косогор справа и ведет в верховье Танасской балки.

Больше тысячи лет прошло с тех пор, как эти камни перестали быть стенами. Не так уж много для камня — тысяча лет. Но посмотрите, как «истаял» известняк, омываемый дождями и вешними водами. След всесокрушающего времени особенно выразителен там, где сохранился хотя бы намек на кладку.

Идя вдоль «длинных стен», поглядывайте за ущелье, чтобы не пропустить странный, хочется сказать — марсианский, пейзаж: за прудами, на противоположном склоне ущелья, будто вырываясь из земли, судорожно тянутся к небу скалы, похожие на деревья, руки, храмы. Есть что-то трагическое в этом пейзаже…

Там, где кончаются «длинные стены», темнеет лес. После многих часов пути по открытой яйле приятно растянуться на траве в прохладной тени деревьев. Отдохните как следует — вас ожидает длинный (10 км), утомительный спуск в Рыбачье.

На косогор, под которым вы расположились, взбирается несколько дорог. Ваша та, что поворачивает на юг. Перевалив за косогор, дорога ныряет в лесистую котловину и приводит к перевалу — каменной теснине. Этот перевал тоже перекрыт остатками древней стены. За ним Дорога устремляется вниз, скрадывая крутизну спуска широкой петлей вправо. Впереди показался фонтан-домик современной постройки. Глоток родниковой, кристально чистой воды сейчас очень кстати.

Кончился спуск; лес, обступивший дорогу, заслонил дали. Только позади величественно и сурово высятся утесы Караби…

Можно предложить и другой, гораздо более интересный, правда, и более трудный вариант заключительной части маршрута: вниз по ущелью Чигенитра.

От опушки танасского леса, где вы останавливались на отдых, возвращайтесь по дну ущелья вдоль «длинных стен» к прудам у истоков Алачука и двигайтесь дальше по дороге. Перебравшись на левую сторону ущелья, она ведет к большому овечьему загону в тени буковой рощи, а затем спускается вниз. Дорога сильно размыта, местами она совершенно обвалилась.

Еще с обрыва вы заметили, что зеленый дол Чигенитры тут и там чернеет осыпями. Из-за неумеренного выпаса трава не в силах удерживать сланцевые склоны ущелья, и они ползут. Это наглядный пример того, сколько бед причиняет окружающей среде даже такая вроде бы незначительная ошибка — устройство овечьего загона в сильно подверженном эрозии месте. А пруды у истоков Алачука? Тоже ведь не подумал кто-то о последствиях и загрязнил воду в речке.

Труден, изнурителен спуск по ущелью. Но вот каскадом крутостенных скал сошел на нет его левый склон. Зато все выше и круче становится правый склон — южный обрыв Караби. Впереди над отвесными скалами уже видно Туакское понижение. Вы легко узнаете его и снизу. Под ним, где-то на середине обрыва, находится пещера Туакская. Найти ее не просто, поэтому, прежде чем начать подъем, тщательно изучите участок склона, который несколько ближе к вам, чем Туакское понижение. Этот участок, поросший корявыми деревьями и кустарником, не так уж крут, как может показаться со стороны. Подняться можно.

На склоне среди зелени резко выделяется известняковая стена высотой 10-15 метров. Она перечеркивает склон наискось.

У стены обращает на себя внимание дерево без ствола; мощные сучья веером растут прямо от земли. Вы наверняка уже заметили, что к этому дереву ведет тропка. Следуйте по ней до дерева-веера, а потом — вдоль известняковой стенки. Тропка заставит вскарабкаться на уступ этой стенки и свернуть вправо, в тенистую расселину. Сначала в скале, к которой жмется тропа, откроется просторный круглый грот, а затем из-за густых ветвей выглянет высокая входная арка Туакской пещеры.

В Туакской три зала. Они примечательны своей грандиозностью, особенно средний зал. Высота его в купольной части — 12-15 метров, что почти равно высоте пятиэтажного дома.

Залы Туакской — это колоссальные трещины в известняке. На всем облике пещеры лежит печать создавших ее тектонических сил: все здесь дико и мрачно, грубо и тяжеловесно. Воде, великому зодчему подземного царства, пришлось довольствоваться ролью подмастерья: она украсила каскадными натеками лишь тупиковые концы галерей да кое-где смягчила особенно резкие контуры этого жилища титанов.

После осмотра пещеры спускайтесь той же тропкой к речке Алачук, затем поднимайтесь на противоположный склон, пока не встретится в лесной чаще древняя дорога с крепидой, та, что была видна с обрыва. Обежав горный уступ, дорога обернется тропкой, которая выведет к фонтану-домику возле автомобильной дороги, уходящей вниз, к Рыбачьему.

Второй маршрут. Дорога от Генеральского до развилки с указателем «Караби-яйла» уже знакома вам по первому путешествию. Не доходя шагов десять до указателя, сверните вправо, на тропинку, проложенную по просеке. Всего пять минут подъема, и впереди открывается травянистый склон. Поднимайтесь по его левой стороне, пока не увидите дорогу, которая поведет вас дальше.

Если хотите, чтобы подъем был не так крут, пройдите от указателя «Караби-яйла» прямо по дороге еще метров триста. Перед самой полянкой-блюдцем будет еще одна развилка. Вправо пошла дорога, та же, что встретилась бы на поляне, если бы вы поднимались от указателя «Караби-яйла». Она идет к верхнему краю поляны, как будто к вершине. Но там всего лишь терраса, за которой снова склон и лес. Зато какой вид на Демерджи открывается оттуда!

Дорога ведет в лес, бежит под уклон. Уткнувшись в балку, поворачивает под прямым углом вправо, поднимаясь на верхнее плато Караби. Вам же надо идти прямо, лесовозной колеей.

Через десять минут вновь открывается безлесный склон. На его поднятом к небу краю стоит тур. Там — вершина Кара-Тау.

Склон лучше пересекать по правой стороне, хотя и кажется, что будет гораздо ближе, если идти прямо. Обратите внимание на чернеющий впереди лес, который длинным языком тянется к туру справа. Метров на двадцать ниже кончика этого «языка» и примерно за столько же метров до леса вам встретится небольшая воронка, заклиненная глыбами известняка. Это вход Терпи-Кобу, одну из самых древних пещер Крыма. По щебню придется сползти на дно вместительной камеры. В ее восточной стене зияет отверстие-люк. За ним открывается узкая и высокая, как гигантская трещина, главная галерея Терпи-Кобы. Она тянется почти на сто метров и сходит на нет трещинами-тупиками, украшенными узорчатыми натеками. Одной из главных достопримечательностей Терпи-Кобы считались оригинальные сталактиты-«четки». Их давно нет, как и большей части былого убранства пещеры. Лишь под самым потолком кое-где сохранились фрагменты красивой ажурной драпировки. Но, даже израненная, Терпи-Коба производит незабываемое впечатление.

Чтобы добраться от Терпи-Кобы до тура на вершине Кара-Тау, нужно одолеть стометровый подъем вдоль скального гребня. И вот перед вами вся Караби, застывшие валы каменного моря. Какой однообразной и неприветливой кажется яйла с высоты! Но вы уже были там и знаете, как многолика и живописна эта «пустыня» вблизи.

С Кара-Тау видна не только Караби-яйла. Над метеостанцией смутно вырисовывается сквозь дымку Ак-Кая (Белая скала). К востоку от нее синеют горные вершины и хребты в районе Судака. С запада у борта плато в узком ущелье течет река Восточный Суат. Присмотритесь к ущелью: добрая половина третьего маршрута проходит вдоль Суата, примерно с середины западного борта плато и до подножия Кара-Тау. За рекой разлив зуйских лесов захватывает травянистый остров — яйлу Орта-Сырт, или, как ее иногда называют, Малую Караби.

Еще дальше на запад простирается Долгоруковская яйла, за ней — нижнее плато Чатыр-Дага. К югу возвышается зубчатый хребет Тырке. Из-за него выглядывает Эклизи-Бурун. Виден отсюда и ребристый бок Северной Демерджи, прозрачная синева моря…

А за спиной у вас лежит верхнее плато Караби — по-своему интересная, живописная ее часть. Интересная уже тем, что снизу ни с какой стороны не уловить даже намека на то, что Кара-Тау и южная часть хребта Тай-Коба — плоскогорье. Большую площадь на верхнем плато занимают посадки сосны. По склонам хребта растет заповедный буковый лес.

Вы вдоволь налюбовались далями. Теперь пора в дорогу. Поскольку сверху виден почти весь путь, не стоит упускать возможность хорошо рассмотреть, изучить его.

Правее метеостанции яйла особенно густо испещрена белыми линиями. Они тянутся с юго-запада. На северо-восток, складываются в сплошную широкую полосу, для которой подошло бы название Белая долина. По этой полосе пролегает немалый отрезок маршрута.

Спуск с Кара-Тау начинается от ее крайней восточной вершины и идет по безлесному склону в направлении метеостанции. Где-то на середине склона лес вдруг прервется узким просветом. Если вы свернете в него, это сократит путь вниз. Впрочем, невелика беда, если и не свернете: чем ниже, тем склон ровнее, меньше камней — можно спускаться бегом. Вот и белесый отрог. Так и хочется идти через него, напрямую. Однако не торопитесь. В конце спуска с Кара-Тау под самым лесом поверните влево. Сделав привал, прогуляйтесь на отрог, и вы убедитесь, что пересечь этот карровый хаос труднее, чем пройти 5 километров по нормальной дороге.

Итак, вы на дороге, знакомой по первому маршруту. Помните эту глубокую котловину слева, похожую на дно высохшего озера? А впереди, над косогором, «парит» желтая стрелка указателя: «Метеостанция». Выше указателя — развилка. В прошлый раз вы пользовались правым ответвлением. Теперь посмотрите, куда ведет левое: на гору, скрывается за ней и вон уже змеится по вершине, у самого горизонта. Азимут этой вершины — 55°. Кстати, пользуясь компасом, отойдите от указателя: в нем достаточно железа, чтобы «сбить с толку» магнитную стрелку.

Подниматься на вершину нет смысла: с нее дорога опять пойдет вниз и обязательно встретится, если вы обогнете вершину у подножия слева. А пока надо отклоняться вправо и выйти на тропку, что бежит вдоль «Белой долины» — самой большой долины на Караби. Обычно и архитектором, и строителем долин выступает вода. Здесь, прежде всего, поработали тектонические силы — они повернули и поставили на ребро известняковые толщи. Вода и ветер придали каменным глыбам форму ископаемых зверей, оживили пейзаж «падающими» скалами…

Напротив метеостанции путь преграждает овраг. Придется обойти его у верховьев, стараясь не терять и не набирать высоту. А вот и дорога, с которой вы сошли возле указателя «Метеостанция». Оставьте рюкзаки там, где она сворачивает в долину, и пройдите по тем же известняковым полосам-пластам еще метров двадцать вперед до тура на гребне, который отгораживает от долины целую систему балок и воронок. Оттуда удобнее всего проложить курс следующей, наиболее сложной для ориентирования, части маршрута.

Определив по компасу стороны горизонта, поставьте визирную прорезь на 75°. В прорезь попадет округлая вершина, почти сплошь покрытая лесом. Это гора Иртыш. По склону справа поднимаются на гребень деревья-«туристы». Маршрут пройдет слева от Иртыша, севернее (60°) его последнего отрога.

На севере виднеется хребет горы, прозванной туристами «Динозавром». На ископаемого ящера она пока не похожа, но будет похожа, когда повернется к вам боком. Идти в прежнем направлении надо как раз до места, против которого гребень «Динозавра» сойдет на нет и «Белую долину» пересечет сеть балок. Тогда повернете вправо, к Иртышу. А пока возвращайтесь к рюкзакам и — вперед по той же дороге. Очень скоро, метрах в пятидесяти, будет развилка. Между прочим, эта развилка вам уже знакома по первому путешествию: на нее вы спустились от Большого Бузлука, направляясь к метеостанции для ночлега.

Прямо дорога пошла на противоположный борт «Белой долины», а вправо — в нужном направлении. Через 10 минут будет воронка со всеми атрибутами чабанского хозяйства. Отсюда «Динозавр» выглядит особенно эффектно.

Вас ведут все те же линии-пласты, ведут на северо-восток, правее седловины, над которой господствует скальный пик, окруженный лесом. Продолжайте спуск. Опять слева показался «Динозавр» и начал понемногу отодвигаться назад. За спиной остался и скальный пик над глубокой воронкой.

Прямо по курсу — небольшая горка. Надо обогнуть ее со стороны пика и взять резко вправо, почти на юго-восток. Замаячил у горизонта лесистый купол «Малого Иртыша». Ориентируйтесь на его левый скат. Придется форсировать шесть — восемь воронок (лучше по северным, пологим склонам, чтобы сгладить спуски-подъемы), прежде чем откроется гора Иртыш и будто вынырнет из-под земли желтая стрелка указателя: «Танасская балка».

От указателя дорога сбегает в обширную травянистую котловину, ползет по противоположному склону вверх, к горизонту, левее округлой, господствующей над местностью вершины Харчига.

Но пора остановиться на отдых: от последнего тура — у развилки — вы идете уже около часа. Отдых можно разнообразить «поверхностным» знакомством с еще одной достопримечательностью Караби. Любуясь окружающим ландшафтом, вы непременно обратите внимание на конусообразный, совершенно безлесный холм, что высится справа от дороги, перед спуском в котловину. Этот холм (метрах в ста к востоку от указателя «Танасская балка») — последний северо-восточный отрог Иртыша. Под каменистой бровкой, соединяющей его с Иртышом, из воронки выглядывают кроны деревьев. Этой воронкой начинается удивительная и загадочная шахта Монастырь-Чокрак. Загадочная уже своим названием, потому что ни следов монастыря, ни признаков источника (чокрак в переводе означает источник) обнаружить в ближайших окрестностях не удалось.

Отыскав воронку, спускайтесь по склону туда, где уже угадывается нечто грандиозное. Однако тропинка, словно передумав, сворачивает вправо, к кустам. Будьте осторожны: сразу |возле кустов она обрывается в страшную пустоту. Бросив в шахту камень, вы успеете досчитать до десяти-пятнадцати, прежде чем он достигнет дна. Монастырь-Чокрак — одна из самых глубоких шахт со сплошным отвесом (80 м). И, кажется, единственная шахта, которую в середине дня до самого дна освещает солнце. Тогда она являет собой захватывающее зрелище.

Разглядывая шахту, вы поймете, почему не следует спускаться к ее нижнему окну, мимо сухого дерева. Этот обманчиво пологий спуск обрывается бездной.

На Иртыше, в лесу, метрах в пятидесяти к северо-востоку от вершины горы, есть еще одна глубокая (50 м) шахта, носящая имя Норбера Кастере.

Обе шахты представляют собой разрозненные звенья единой карстовой системы, действовавшей миллионы лет назад. Можно представить, какие мощные потоки неслись по ее лабиринтам, если высота сохранившегося участка горизонтальной галереи, примыкающей к основанию шахты Монастырь-Чокрак, — 20-30, ширина галереи — 20-45 метров.

— Галерея шахты поразила нас именно своими размерами,- вспоминает карстолог Г. С. Пантюхин, которому довелось первому спуститься в Монастырь-Чокрак. — Кончилась вертикальная стенка шахты. Я опустил лестницу и оглянулся. Луч налобного фонаря полоснул по каменному выступу и растаял в пустоте. Смотрю вверх, в стороны — ничего, кроме тьмы, как будто над головой не каменная толща, а ночное пасмурное небо. Пришлось пройти по галерее несколько десятков метров, прежде чем она стала ниже, и свет фонаря коснулся потолка.

Исполинские размеры галереи подчеркивают массивные колонны многометровой высоты. Некоторые из них рухнули — наверное, от землетрясений, происшедших тысячи лет назад….

Немногим уступает Монастырь-Чокраку шахта Кастере. Высота ее горизонтальной галереи — от 7 до 18, ширина — 15-30 метров.

Но не только шахтами примечательна гора Иртыш. Ее склоны покрывает густой лес — неопровержимый аргумент в пользу того мнения, что на Караби могут отлично расти и лиственные породы деревьев. На Иртыше произрастает в основном грабовый лес. Встречаются также дуб, клен, боярышник, дикие груши, яблони, целые рощи орешника.

В мае-июне урочище пестрит цветами. Не успеют отцвести подснежники — уже полыхают алые лепестки горных пионов, желтые костры горицвета.

Вырубки в скалах, следы каменных строений и т. п. свидетельствуют о том, что когда-то урочище Иртыша было заселено. Значит, возможны здесь интересные археологические открытия, тем более что Иртыша еще не касалась лопата археолога.

И снова дорога. Она переваливает через гребень, по другую сторону которого — просторная Эгиз-Тинахская Долина. На востоке над долиной белеет приземистый, шишковатый утес. Ниже поблескивает на солнце водная гладь — озеро Эгиз-Тинах. Этот пересыхающий летом водоем напоминает скорее запущенный пруд. Есть даже «плотина», по которой можно перейти на северный берег озера, под шишковатый утес. Обратите внимание на дорогу, поднимающуюся левее утеса. Она ведет в Красноселовку.

Конечный пункт вашего путешествия — туристская стоянка «Нижний Кокасан». Туда ведет дорога по берегу озера под утесом. За Эгиз-Тинахом вы увидите колодец, но не спешите к нему — воды там нет. И нет колодца. То скорее «антиколодец»: каменная кладка ограждает щель, куда норовят уйти воды Эгиз-Тинаха.

Автомобильная колея обходит утес, удаляясь от озера. За утесом открылась крутая балка. Ближе к устью, которое вы пересекаете, она становится широким лугом. На границе луга и обрывистой части балки — метрах в ста слева — видна поперечная каменная стенка, у конца которой, примыкающего к шишковатому утесу, — вход в пещеру Солдатскую.

А впереди из-за холмов уже темнеет лес — то верховья Танасской балки. Левее леса — столь характерная для Караби вершина-«нос». Как раз у подножия этой вершины начинается спуск с Караби-яйлы на туристскую стоянку «Нижний Кокасан».

Против Солдатской придется оставить колею, накатанную машинами, свернуть слегка на юго-восток и через небольшую каменную бровку перебраться в следующую долину (весной и в дождливые годы в ее глухом устье тоже образуется озеро).

Теперь двигайтесь вверх по долине, прямо на вершину-«нос». Справа, под холмом, ниже одинокого дерева чернеет земляная осыпь. Можно завернуть туда и посетить пещеру Дахнова. Следует иметь в виду, что там нет натечного убранства, возможны обвалы, под ногами чавкает непросыхающая грязь. Во время дождей в пещеру с окрестных холмов устремляются потоки воды. Как видите, эта пещера только для самых заядлых энтузиастов.

Вершина-ориентир переместилась к самому верховью балки, в которой находится пещера Дахнова. По размытому дождями склону поднимайтесь к этой вершине на последнюю гряду холмов Караби-яйлы. Следите за турами вдоль тропы. Автомобильные колеи — а их тут немало — вам уже не по пути.

За подъемом открывается красивый вид на горы восточного Крыма. Но пока полезнее сосредоточить внимание на переднем плане пейзажа. К северо-востоку, уже на спуске, виден еще один остроконечный утес. Его склон, обращенный в вашу сторону, террасирован до самого скального обрыва. Под утесом тропа углубляется в лес. Слева от тропы журчит родник — отрада усталого путника. До «Нижнего Кокасана» еще три часа пути.

В лесу туристская тропа, проложенная по заброшенной дороге, сворачивает на север, жмется к склону Караби, затем резко поворачивает вправо, вниз. На повороте — развилка. Выбирайте правую, более натоптанную тропку.

Тут уже не каменистая яйла, и если вы умеете сбегать по горным склонам, сэкономите 30-40 минут. Отдохнуть можно у речки, одного из притоков Танаса, За речкой — небольшой подъем и опять крутой спуск. Еще один приток, и через 10 минут — Танас. Он течет с юга на север, в то время как приток, который вы только что миновали, бежал как раз в противоположном направлении. Нетрудно понять, как это получается, но в непогоду или ночью эта «шутка» горной речки, представьте себе, может сбить с пути.

Тропа идет все время вдоль русла Танаса, то и дело перескакивает с одного берега на другой. И так больше часа. В просвете между деревьями показалась конусообразная гора, поросшая густым лесом, над которым высится похожая на гигантский камин красноватая скала Куш-Кая. Оставив Танас, свернувший влево, в глубокое ущелье, идите вверх, к скале, пока не встретится шоссе Джанкой-Приветное. На «Нижний Кокасан» вправо по шоссе, до километрового столба 14/114. Ближе, на 15-м километре, где шоссе пересекает крохотная речка, еще один приток Танаса. 3 ноября 1941 года партизанский отряд под командованием М. И. Чуба принял боевое крещение — разгромил фашистов, преследовавших отходящий батальон советских пограничников. На 14-м километре можно осмотреть памятник героям-партизанам, погибшим в годы Великой Отечественной войны. Из-за деревьев уже показались палатки туристской стоянки «Нижний Кокасан». Напомним, что «Нижний Кокасан», как и стоянка «Ай-Алексий» на пути из Генеральского, принимает на ночлег самодеятельных туристов.

До Красноселовки, ближайшего села, откуда можно уехать на автобусе, — 5 километров.

Если вам не нужно к «Нижнему Кокасану», спускайтесь прямо в Красноселовку. Помните дорогу, которая с «плотины» Эгиз-Тинаха взбирается вверх, мимо шишковатого утеса? Она и приводит в село. Через 15 минут кончится подъем, как раз над верховьем балки, в которой находится пещера Солдатская. Возле скалы, похожей на курган или мавзолей, можно свернуть прямо на север, срезав петлю дороги, огибающей пологую, но сырую балку. Еще метров триста к западу, и дорога сама поворачивает на север. Перед вами — опять долина, похожая на Эгиз-Тинахскую, так же внизу поблескивает вода. Теперь это обыкновенный пруд, правда, проточный. Выше пруда, где дорога пересекает балку, есть родник, выложенный камнем.

Продолжайте идти к лесу на вершине горы. Левее этой вершины вырисовываются знакомые контуры скалы Ак-Кая за Белогорском, а правее — начало спуска в Красноселовку. До нее 8 километров. Примерно через полчаса откроется большая поляна, откуда видно это село. А потом до самой автостанции Красноселовки дорога будет кружить по лесным чащам.

Местный житель, чабан, лесник (если кто-то из них встретится) обязательно посоветует вам воспользоваться тропой, сокращающей путь на три километра. Заманчиво, конечно, беда в том, что не каждый может объяснить, как эту тропу найти. А троп вправо от дороги встречается несколько, и все, в общем-то, ведут в Красноселовку. Но, подобно многим тропинкам крымских лесов, они обладают свойством бесследно исчезать в самый неподходящий момент. И уж если это случилось, не старайтесь взбираться на высокие холмы — увидеть дорогу вам все равно не удастся. Разумнее спускаться вниз по первой же встретившейся балке. По ней вы обязательно придете в долину Танаса, в которой лежит Красноселовка. При этом надо иметь в виду, что оттуда последний автобус в Белогорск уходит рано — часа в 3 пополудни. Дольше, до 19 часов, действует автобусная линия из Головановки, до которой из Красноселовки 6 километров. До Белогорска из Красноселовки — 15, до Приветного — 19, от Нижнего Кокасана до Приветного (через Кокасан-Богаз) — 14 километров.

Третий маршрут выведет вас на просторы северной части Караби-яйлы. Старт маршрута — село Зеленогорское.

Из Симферополя до Зеленогорского удобнее всего добираться на автобусе, отходящем от Центрального рынка и следующем до Белогорска через село Балки. Миновав это село и проехав километра два, попросите шофера остановить автобус на перекрестке, у дороги, которая ведет к югу. За шеренгой молодых тополей раскинулись виноградники, большой яблоневый сад. А впереди на пригорке показался одинокий тополь — бессменный часовой у начала подъема на Караби. Чуть выше тополя есть родник, Запасайтесь водой — и в путь!

Автобус на Зеленогорское отходит из Симферополя поздно, часов в 8-9 утра. Ехать до Белогорска (42 км) и пересаживаться на местный автобус Белогорск-Зеленогорское (17 км) — дело довольно утомительное. Тем, кто больше других удобств ценит приятную утреннюю прохладу, можно предложить такой вариант: на белогорском или другом автобусе, совершающем рейсы по Феодосийскому шоссе, езжайте до 32-го километра, где шоссе пересекает дорога Русаковка-Зеленогорское. Дорога оживленная, и 8 километров пыльного, ничем не примечательного пути вы сможете проехать на попутном грузовике. В Зеленогорском нужно идти от автобусной остановки на юг мимо стадиона (последний остается справа) через плотину пруда к разрыву в цепи низких холмов на подступах к темнеющему вдали нагорью Караби. Через 20 минут вы придете к перекрестку, где вы сошли с автобуса Симферополь-Зеленогорское.

От тополя дорога широкими виражами плавно поднимается на Караби. Она будто призывает путника: не спеши, береги силы — впереди 5 километров подъема.

Всего 30 минут назад вы были в долине, и вот уже далеко внизу остались россыпи белых домиков среди зелени садов. Выше по склону дорогу сторожит лес. Сейчас он закроет дали и будет сопровождать вас до самого выхода на яйлу.

Кое-где дорога становится круче. Но, словно давая путнику передышку, то снова выравнивается, то даже идет слегка под уклон. Еще рывок вверх — и снова передышка. Мудрая дорога. Наверное, потому и служила столько веков и пешим, и конным, оказалась пригодной и для автомобилей. Кстати, с июня по сентябрь движение здесь оживленное, и вам обязательно попадется попутная машина.

Дорога уводит все выше и выше. Молодой дубняк, что жался к самой обочине, расступается. Показался многообещающий просвет. Однако за щебенистой гривой дорога по-прежнему идет в гору. Взбираясь на третий косогор, вы уже не рассчитываете увидеть яйлу. И — вот она, как нечаянный подарок!

Дунул в лицо тугой ветер больших пространств, засинела на юге череда горных хребтов: могучий Чатыр-Даг, зубчатые гребни Тырке и Кара-Тау. А ближе — холмы, долины, карстовые воронки…

Впереди под косогором лежит уютная котловина, по ней группами и в одиночку разбросаны деревья. Это урочище Казанлы. На дне котловины, куда мимо больших зимних кошар сбегает дорога, есть колодец. Чтобы напиться, нужна веревка: от поверхности до зеркала воды больше метра. Если водой вы уже запаслись, спускаться к колодцу незачем, тем более что вода в нем невысокого качества. Сверните вправо, в обход котловины, куда ведет несколько дорог. Вам нужно выбрать ту, которая ближе остальных к краю котловины. По ней взбирайтесь на высокую гриву, с которой вновь открывается вид на плато.

На южном пологом склоне раскинулась равнина, прямо-таки хлеборобское поле, А ведь так и есть. Слева от дороги шелестят на ветру колосья пшеницы. Удивительно — горная нива. Может быть, единственная в Крыму.

Дорога ведет мимо поля на юг, к отвесному восточному краю горы Тырке, туда, где вы еще издали заметили «что-то интересное» — естественную каменную плотину, перегораживающую балку. А вдруг там пещера? Нет, всего лишь грот (но и он может оказаться полезным на случай дождя). Метрах в пятидесяти к востоку от «плотины» есть и пещера со сталактитами, кое-где уцелевшими, своеобразной, пожалуй, уникальной для Крыма формы.

От «плотины» надо повернуть к западу и подняться на вершину холма, который эта «плотина» подпирает.

За холмом вроде бы ничем не примечательная зеленая лужайка. Безмятежно пасется на ней отара овец. Но именно здесь в годы Великой Отечественной войны был партизанский аэродром, именно сюда приходила с Большой земли помощь оружием, продовольствием, одеждой, правдивым словом. И люди обретали силу, с еще большей яростью громили гитлеровских захватчиков.

Найдите в этой книге страницы, где рассказывается, как партизаны отстаивали от наседавших врагов самолет. Теперь, когда перед вами лежит этот кусочек крымской земли, остров партизанской надежды, тот давно отгремевший бой обретает зримые черты. Смотришь и невольно восхищаешься: каким безмерным мужеством нужно было обладать, какую всесжигающую ненависть к фашистам нести в сердце, чтобы вот так, без огневого прикрытия, со считанными патронами в диске автомата наступать по голой равнине на брызжущие свинцом вражеские цепи!

Примерно в километре от «аэродрома» путь преграждает каменный обрыв. Под ним грандиозным амфитеатром раскинулись косогоры, увалы, сплошь покрытые лесом. Где-то внизу, в ущелье, спешит на свидание со своенравной Бурульчой приветливый Суат. Обрыв, к которому вы подошли, вздыблен рваными, ржавыми скалами. У этих скал поднимались в атаку партизаны…

Справа, примерно на середине обрыва, есть удобный спуск. Из-за поворота неожиданно глянет на вас огромный, темный зев пещеры Аджи-Коба ( 44° 55′ 0.83″ N, 34° 27′ 27.81″ E). Здесь проходило детство человечества, отсюда начинали поиск зверя палеолитические охотники. Затерялся их след в такой дали тысячелетий, в приложении к которой даже слово «древний» кажется сиюминутным неологизмом. А старая пещера, наверное, помнит своих сыновей, снова и снова перебирает события, которых так много осело в ее археологической памяти. Другие дороги позвали питомцев Аджи-Кобы, которыми никогда уже не вернуться в страну детства…

У подножия скал — тенистые заросли орешника, прозрачная зелень кизиловых веток, усыпанных красными ягодами… И совсем как в саду жмется к каменной стене куст бузины — вечной спутницы человеческого жилья.

На скалах по краю обрыва змеится хорошо наезженная дорога. Она поведет вас дальше на плато, прямо к белому пику Тай-Кобы, что возвышается над седловиной между двумя холмами-«терриконами» а 1,5-2 километрах отсюда. На дальнем холме стоит геодезический репер.

Неподалеку от ближнего холма, обогнув балку, дорога сворачивает на запад. У верховьев балки надо остановиться, чтобы уточнить отрезок маршрута по яйле до края плато. Взгляните на горизонт, на западный, пологий склон Тырке. В точке, где этот склон пересекается с линией горизонта, и нужно выйти к спуску с Караби (там есть дорога, которую пока не видно).

Если ваши запасы воды почему-либо исчерпались, в седловине между «терриконами» есть колодец. Найти его нетрудно. К нему ведет слабонаезженный, задернованный проселок. Примерно за 300 метров до лесопосадок прямо у дороги (слева) попадется кучка камней. Это и есть колодец — судя по обкладке, очень старый. От поверхности до зеркала воды меньше метра.

Раз уж дошли до колодца, поднимитесь на холм, к реперу. Оттуда открывается круговая панорама всего плато Караби.

Гуляет по яйле бродяга-ветер, тоже туристская душа. Как струнами гитары, звенит ковылем. Разбойно посвистывает сухой типчак, шелестит мягкая трава. В эту степную песню вплетается еще не уверенный, непривычный и странный для этих мест шум леса. К северу и востоку от репера склоны холма заняты посадками сосны. Растут здесь и другие деревья: нежные, трепетные березки, крепыши дубки.

Но пора покидать яйлу: хоть и вовсю еще сияет день, солнце уже клонится к закату. На юго-западе видна дорога в долину Восточного Суата. В лесу она поворачивает к югу, полого спускается по склону Караби. Вот-вот послышится журчание воды, пахнёт живительной прохладой. Но… где же река? В русле Суата одни лишь сухие камни. Может быть, вас немного утешит следующая информация: в остальные времена года, кроме лета, по этим камням «скачет» вода.

Не падайте духом, продолжайте идти вдоль русла реки, «против течения». Склоны Караби слева и Орта-Сырта справа образуют глубокое ущелье, заросшее лесом. Со стороны Караби к берегу подступили отвесные скалы. Одна из них, похожая на рыцарский замок, выдвинулась в самое русло Суата. Подножие скалы украшает грот, очень мелкий, от непогоды в такой не спрячешься — не грот, а декоративная ниша. Отсюда вдоль безводной реки идти осталось 15 минут.

Орта-Сырт порадовал уютной поляной, а потом тоже придвинул отвесные скалы к булыжной тропе. Вы уже приспособились к ней — ловко выискиваете ровные участки, перепрыгиваете через неровные. И вдруг до слуха доносится журчание воды. Нет, не показалось, действительно вода! Место, где Суат по щелям в известняке просачивается в неведомое подземное русло. Насколько все-таки приятнее идти вдоль нормальной реки!

Каньон Суата делается уже, обрывистее, живописнее. Струится по камням вода, переливается через игрушечные пороги, ненадолго затихая в омутах-ваннах. Шум воды, бесконечное разнообразие микроландшафтов, просвеченная солнцем зеленая сень деревьев над головой — все это навевает доброе, безмятежно-радостное настроение.

Казалось бы, очень похожи друг на друга речки-соседки — Восточный Суат и Бурульча, а характеры разные. Бурульча к безмятежности не располагает, она дика, даже сурова; что-то осталось в ней от палеолита и от тревожных партизанских будней. Суат простодушен и весел. Передвигаться по нему тоже гораздо легче: нет изнуряющих подъемов и обходов, как на Бурульче, не нужно карабкаться по скалам, цепляясь за них руками.

Уже час, как вы двигаетесь навстречу воде. Скалы по сторонам сблизились почти вплотную, образовав узкие «ворота». Внезапно ущелье расступается, светлеет. По склону Караби пошло редколесье вперемешку с красными глыбами известняка.

Справа открылось боковое ущелье. Оттуда вливается в Восточный Суат его единственный приток. Правда, «вливается» — чересчур громко сказано: приток еле сочится среди россыпей щебня и галечника. В сильную жару он пересыхает совсем. Зато всегда полноводен в этом месте Суат, вытекающий из карстовых недр Караби.

Маршрут продолжается вдоль русла Восточного Суата. Долина реки стала просторным лугом. Вот и знакомый каменистый склон Караби, безлесный снизу доверху. Здесь вы поднимались на яйлу, когда шли из Перевального через Буковый кордон и туристскую стоянку «Партизанская».

У подножия голого склона изливается вода — множеством больших и малых родников. На этой солнечной поляне, защищенной от всех ветров, богатой водой, располагалось неолитическое поселение, которое открыл в 1955 году археолог Ю. Г. Колосов.

Но густеют вечерние тени, пора устраиваться на ночлег. Быстро натянуты палатки, запылал туристский костер. Надолго запомнится этот вечер: первозданная тишина горной долины, фантастически крупные и близкие звезды южного неба.

Легко, как это всегда бывает теплым летним вечером у костра, завязывается проникновенный разговор обо всем увиденном, об изведанном и неизведанном Крыме. Вроде бы и невелика земля полуострова и в то же время бесконечна. Хватит ли жизни, чтобы пройти по всем ее тропам, увидеть ее исторические и природные богатства, весь преображенный край?

А Караби-яйла! Казалось бы, уже пройдена вдоль и поперек, и увидеть удалось многое. Но ведь это лишь малая доля всех достопримечательностей нагорья, в особенности, если учесть заповедный подземный мир с хрупкой красотой его залов и галерей. Так что и Караби бесконечна. И в этой бесконечности — счастье туристских дорог…

Утром снова в путь: вверх, правее глубокой балки, по которой из леса вырывается шумный ручей. Метрах в ста отсюда будет мощный родник — начало Восточного Суата. Родник оборудован железной емкостью. За водой для скота сюда приезжают с яйлы машины-цистерны.

Еще десять минут подъема по накатанной автомобилями дороге, и вы на развилке, возле указателя «Караби-яйла». Поворот вправо. Ноги сами бегут под уклон, легко дышится прохладой утреннего леса. Через полтора часа, включая привал у источника Ай-Алексий, вы уже в Генеральском. Как раз успели к отходу автобуса на Малореченское. Небольшая беда, если и опоздали, можно пройти пешком — от Генеральского до Малореченского всего 8 километров по асфальтированной дороге.

А вот и теплое, ласковое море! Пенятся, шелестят прибрежной галькой синие волны… Купанием, отдыхом на морском берегу завершается третий маршрут по Караби-яйле.

«Зорко одно лишь сердце…»

Промелькнули последние автобусные километры обратного пути, и вы дома. Устали здорово, что и говорить. Вам кажется, что пройдут годы, прежде чем появится желание снова отправиться на Караби. Но вот прошла неделя, другая, и вы все чаще ловите себя на том, что нетерпеливо ждете встречи с яйлой. Так будет не один раз. Велика притягательная сила этой, почти единственной на полуострове «незнаемой земли», где кроются многие тайны крымской старины, живут давно забытые легенды.

Тайны со временем откроют археологи, а кто расскажет легенды, если они забыты? Тот, кто породил их, — Караби. Вы усмехаетесь: мол, автор, мягко говоря, мистифицирует. Нисколько, нет тут никакой мистики. Сейчас вы все поймете.

Маршруты по Караби, предложенные в этой книге, выбраны с таким расчетом, чтобы вы могли увидеть все наиболее характерные ландшафты нагорья. Какой-то из этих ландшафтов понравится вам больше других, и следующий поход на Караби вы посвятите только ему. Допустим, наиболее сильное впечатление произвел на вас южный обрыв плато, который напоминает Кара-Даг множеством причудливых скал-«скульптур». В следующий раз вы постараетесь пройти вдоль всего обрыва, чтобы полюбоваться еще раз изваяниями, созданными великим зодчим-природой.

Примерно за километр до подъема на Тай-Кобу вам встретится древний, заброшенный перевал, в расселину между крутыми утесами сбегает едва заметная тропа. Вряд ли она была колесной дорогой, скорее служила пешеходам и конникам. Следуйте по ней под обрыв, пройдите до того места, где, пробежав под отвесными скалами, круто сворачивает она в долину. Уже на середине пути у вас возникнет такое чувство, как будто вы не одни в этом глухом ущелье. Еще немного, и вы начинаете понимать, что виной тому — скала на противоположной стороне перевала. От этой скалы — мысленно вы уже окрестили ее сфинксом — веет таким безысходным отчаянием, что становится не по себе.

От поворота хорошо видна вся скала. Вы вглядываетесь в нее, и вдруг замечаете, как на камне прорисовывается скорбное лицо молодой женщины: округлый подбородок, четкие, твердые губы, угадываются стертые временем глаза.

Не может быть, чтобы о такой скале не слагали в прошлом легенд. До наших дней эти легенды не дожили. Но движется по небосводу солнце, меняется выражение каменного незрячего лица, устремленного в морскую даль, — и нетрудно догадаться, о чем рассказывали забытые легенды. О юноше, который должен был безвозвратно уйти из родного дома, о девушке, которая ждала возлюбленного, пока не выплакала глаза, пока не окаменело ее сердце, и сама она не превратилась в камень… А может быть, ушел этой дорогой сын Караби, ушел к морю, чтобы больше никогда не вернуться к матери. Даже имя его известно: гора-отторженец, которая видна внизу справа, называется Ликон.

Легенда не рождается из ничего и не живет на пустом месте. Она складывается по неведомым строгим законам, схватывает какую-то неповторимую особенность ландшафта. Поэтому даже забытая легенда продолжает жить, пока существует породивший ее ландшафт. Но надо просто однажды увидеть. Иногда эта возможность мимолетна, как образ Марии на Демерджи. Всего на несколько утренних минут скала у вершины горы превращается в прекрасную девушку. Но бывает, что фабула легенды легко угадывается в контурах скалы, как в только что описанном случае.

— А нужно ли уметь читать легенду «по первоисточнику»?- спросит какой-нибудь скептик.

Нужно. Тут есть о чем задуматься философу, языковеду. И не только им. Легенды всегда многослойны, нередко они несут информацию, представляющую интерес для историка, иногда дают ключ к эпохальным открытиям. Этим ключом Шлиман открыл Трою, а Эванс — Кносский лабиринт. Легенды сохранили имя одного из древнейших городов мира — Вавилона. Сохранили намек на эффективный — промывочный — способ добычи золота. Правда, в XVIII веке люди технической мысли не сумели воспользоваться легендой о золотом руне и ощупью, мучительно медленно шли к открытию давно забытого искусства отделять золотой песок от речного.

Но больше всего умение возродить забытые легенды нужно туристу. Он ведь и в поход отправляется за удивительным, за прекрасным.

У Антуана Сент-Экзюпери в чудесной сказке «Маленький принц» есть такие слова: «Прощай, — сказал Лис. — Вот мой секрет, он очень прост: зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь».

Пусть будет зорким ваше сердце — и Караби откроет вам свои тайны, свою неброскую, неповторимую красоту, А иначе стоит ли ходить так далеко? Автору пришлось наблюдать однажды, как с гиком и шумом катилась по яйле группа «отдыхающих». Словно стая обезьян вырвалась из клетки и теперь упивалась свободой. На их пути не осталось ни одной скалы, на которую бы они не вскарабкались, ни одного не сдвинутого с места и не перевернутого камня. Добравшись до обрыва, — «отдыхающие» с завидным энтузиазмом принялись сталкивать вниз глыбы известняка.

Таких гостей Караби встречает зловещим молчанием. И не надо быть провидцем, чтобы догадаться, как оценят эти люди свои впечатления от вылазки на Караби: «Ничего там особенного нет — камни да ямы. Скука, в общем».

«Отдыхающие» гуляли налегке, без рюкзаков. В этом хотелось найти хотя бы слабое утешение: значит, забрели они на Караби случайно и к племени туристов, безраздельно автором уважаемому, не принадлежали. Но ведь и они могут отправиться по нашим маршрутам. Что будет, если они наткнутся на описанные выше «космические знаки»? Снесут, что называется, с лица земли. А что станет с древними рисунками на стенах шахты Студенческой?

В таких невеселых раздумьях автор вернулся к своему письменному столу, перелистал уже готовые страницы и, вздохнув, вычеркнул из маршрута «знаки», а затем — описание подходов к шахте Студенческой.

Давайте подождем, пока они вместе с другими уязвимыми памятниками нагорья будут надежно защищены. Тот, кому по-настоящему дорога крымская природа, вероятно, извинит автору этот шаг.

Схема нагорья Караби