Письмо Магомету.
Татары говорят: мир людей – точильное колесо, оно выгодно тому, кто умеет им править. Фатимэ, жена Аблегани, варила под развесистой орешиной сладкий бекмес из виноградных выжимок и думала горькую думу. Три года не прошло, как праздновали ее той–дугун.
Кемал-бабай — дедушка Кемал.
Не искал почета, не искал золота; искал правду. Когда увидел — ушла правда, тогда умер Кемал-бабай. Сколько лет было Кемал-бабаю, не знали. Думали — сто, может быть, двести. Он жил так долго, что вся деревня стала родней; он жил так много, что дряхлое ухо не различало шума жизни, а глаз перестал следить за ее суетой....
Карасевда.
— Облако, если ты летишь на юг, пролети над моей деревней, скажи Гюль-Беяз, что скоро вернется домой Мустафа Чалаш. Пролетело облако, не стало видно за тюремной решеткой. Целую ночь работает Мустафа Чалаш, чтобы разбить кандалы. Только «не там ломится железо, где его пилят». — Демир егелеген ерден копалмаз. Лучше не спеши домой, Мустафа. Подкралась Карасевда, черная...
Деликли-кая.
Разве есть на свете черешня вкуснее козской и где найдется сари-армут более нежный и сочный! В Крыму не встретишь тоньше стана у юноши, и не знают другие земли девушек, которые умеют ходить так легко, как козские, по скалам и обрывам. Смотрит поседевший Эльтиген на детей долины, на солнечном луче любуется ими, а когда к вечеру...
