Это Каймаканъ Кубанскій нашелъ для Хана черкешенку Акъ – Бике. Акъ – Бике была стройная, высокая, бѣлая женщина съ золотыми волосами, съ голубыми глазами, съ розами на щекахъ, съ размашистой походкой, и когда она въ первый разъ подходила къ рукѣ Хана во дворцѣ, Хану показалось, что вмѣстѣ съ ней идутъ весна, цвѣты, счастье…
Очень скоро Ханъ оказался во власти молодой Ханши.
Она получила привиллегію проводить на террасѣ съ Ханомъ утренній часъ въ Бахчисарайскомъ дворцѣ.
И вотъ въ одинъ изъ этихъ часовъ рыболовъ Мёметъ Эффенди принесъ Хану первую пойманную великолѣпную форель на верховьяхъ Альмы. Зналъ старикъ чѣмъ угодить своему повелителю.
Позволь, Великій Повелитель мой, просить тебя принять отъ меня первую рыбу, пойманную въ твоихъ владѣніяхъ въ эту весну.
Благо, что она размѣрами и красотой достойна этой чести.
– Хорошая рыба, сказалъ Ханъ. Казнодаръ, дай ему столько золота, сколько вѣситъ эта рыба.
Рыбакъ пошелъ вслѣдъ за казнодаромъ, и какъ только удалились мужчины, красавица Акъ – Бике подняла чадру и начала выговаривать Хану:
Ну, что ты сдѣлалъ, ну, какой ты повелитель! За одну рыбу столько золота! Онъ былъ бы счастливъ и однимъ золотымъ. Какой ты повелитель, ты разоришь царство, ты и себя и насъ всѣхъ погубишь! Подумаешь, ребенокъ обрадовался… Всѣ подумаютъ, что Ханъ теряетъ разсудокъ… Какъ можно дѣлать такія вещи.
Довольно, сказалъ Ханъ, – я не могу взять обратно ханскія слова.
Почему… Вотъ новости… спроси его, что это за рыба: самка или самецъ. Если онъ скажетъ самецъ, ты скажи: видишь, я думалъ самка, оттого далъ тебѣ столько денегъ…
Въ это время вышелъ изъ бокового дворца казнодаръ и рыбакъ съ мѣшкомъ золота. Ханша Акъ – Бике закрылась чадрою.
Послушай, сказалъ Ханъ, что это была за рыба: самка или самецъ?
Рыбакъ на минуту растерялся и подъ пытливымъ взоромъ Хана на всякій случай отвѣтилъ:
Ни самецъ, ни самка, и самецъ и самка, она – уродъ, великій Ханъ, свѣтъ очей нашихъ.
Казнодаръ, – засмѣялся Ханъ, – дай ему за такой отвѣтъ еще столько же золота.
Оба ушли. Ханша вскочила.
Какъ, за глупое слово столько золота… да ты не въ своемъ умѣ… Да развѣ можно такъ разорять государство! И за что, почему!?
Тс, тише, они вотъ идутъ.
Ханша Акъ – Бике, однако, никакъ не могла успокоиться и, покрытая чадрой, продолжала говорить.
Но въ это время, перекладывая мѣшокъ съ золотомъ, старикъ уронилъ одинъ золотой. Онъ положилъ на землю оба мѣшка и сталъ тщательно искать оброненную монету.
Ханша Акъ – Бике замѣтила и зашептала, зашептала:
– Какъ ты не видишь, какого человѣка съ узкой душой ты дѣлаешь счастливымъ: онъ уронилъ одинъ золотой и вотъ сколько уже времени роется въ пыли, чтобы найти его. Онъ получилъ отъ тебя два мѣшка, что если одну монету подымутъ въ пятницу нищіе, которые приходятъ сюда послѣ моленья за подаяніями.
Ханъ разсердился.
Послушай, негодяй, что ты тамъ возишься, ты получилъ два мѣшка золота и изъ–за одного золотого, потеряннаго въ моемъ дворцѣ, ты роешься въ пыли столько времени.
– – Да будетъ благословенъ мой повелитель! если я ищу этотъ кружокъ въ пыли не потому, что мнѣ его такъ жаль, а потому, что я не могу оставить предметъ, на которомъ твое великое имя, Не могу снести, чтобы всякій негодяй топталъ его въ пыли. Не могъ я такъ поступить пренебрегши именемъ того, кто меня вытащилъ самого изъ пыли.
Казнодаръ, закричалъ Ханъ, дай ему еще столько же золота…
Какъ… за что… запротестовала было Ханша Акъ – Бике.
Довольно! сказалъ грозно Ханъ и велѣлъ позвать всѣхъ глашатаевъ и теллаловъ города.
Когда глашатаи собрались, онъ велѣлъ объявить по всему ханству свой приказъ:
Если человѣкъ сдѣлаетъ ошибку – было сказано въ приказѣ – и пожелаетъ ее исправить по совѣту жены, то сдѣлаетъ еще двѣ.
C.C. Крым, Крымские легенды, Париж, 1925 год.
