Было, не было — не знаю. Не знаю, в нашей деревне или в другой, никто мне не сказал.
Было так:
Денежка жила, Акчачик, маленькая, зелёная, некрасивая. Её все и всегда ругали, проклинали. И тот, кто продавал, ругался, проклинал, и тот, кто покупал, ещё больше ругался и проклинал.
— Ух ты, проклятая, — говорил тот, кто продавал последний свой хлеб для того, чтобы заплатить денежку бею, — из-за тебя столько слёз, зелёная вон ты, хоть бы ты совсем сквозь землю провалилась. Ты зелёная от наших слёз. И не стыдно тебе людям в глаза смотреть, фу, какая ты противная, ты даже пахнешь нехорошо. Это от того, что тебя держат жадные руки. У меня ты не долго пролежишь, к бею в карман пойдёшь. Ну, и лежи там. Хоть бы тебя совсем не было никогда!
Бей её тоже ругал. Этой денежки у него было очень много, и он уставал считать их. Говорил, что от этого руки у него красные.
— Эх, хоть бы тебя никогда не было, — говорил бей.
Денежка плакала, от этого она становилась еще больше зелёной. Денежке было очень больно,
— За что меня ругают, — говорила она, — хоть бы я в самом деле сквозь землю провалилась.
Однажды увидела денежка на базаре старичка.
— Слушай, дедушка, — сказала она старичку, — возьми ты меня к себе, я у тебя буду жить, я тебя ничем не обижу, я буду всегда с тобой. А не хочешь, ты меня в карман положи. Я там буду тихонько лежать. Ты один, тебе ничего не нужно, ни покупать, ни продавать. Ты меня спрячь, а я тебе чем-нибудь отслужу.
— Хорошо, — сказал дед. Взял денежку, положил её глубоко в карман, где больше ничего не было.
Иногда денежка просила дедушку:
— Слушай, пусти меня по двору немного побегать. Что это я всё время в кармане лежу, мне на солнышко хочется посмотреть. Я от тебя никуда не уйду.
— Хорошо, — говорил дед и пускал её во двор.
И быстро бегала во дворе денежка, и от того, что её никто не ругал, от того, что она была в руках хорошего старичка, чьё сердце никогда не покрывалось злом, она становилась всё светлее, как будто на солнце лежала.
Хорошо было денежке-Акчачик. Вволю бегала, каталась по двору, а потом опять к деду приходила. Соседи-завистники через забор смотрели и злословили про старика:
— Знаем тебя, если ты по двору денежку одну пускаешь бегать, наверное, у тебя в чувалах лежит их тысяча. Если бы ты умер, мы бы твои мешки потащили.
А однажды ночью прислушалась денежка, слышит — стонет старик. Потом тихо стало, а потом дед стал совсем холодный, даже денежка замёрзла.
И люди пришли утром, и стали шарить по деду жадными руками, и в первый раз услышала денежка слово «умер». Не знала денежка, что такое «умер».
И вдруг чувствует, что схватила её жадная рука, вытащила из кармана и в другой карман положила, где было душно, смрадно, где лежали еще такие, как она, но только были зелёные, а она светлая.
И опять началось всё сначала. Её на базар понесли. И опять денежку проклинали и ругали, и опять денежка плакала. И опять стала зелёной.
И однажды денежка решила убежать.
— Уйду, убегу, в землю спрячусь, никто не найдёт меня.
Соскочила с жадных рук на землю и покатилась. А на базаре стояла девочка маленькая. У неё ничего не было, она была сиротой. У неё даже не было маленького мячика, ничего у неё не было, только маленькие ручки и маленькие ножки, и большие синие глаза. Больше ничего не было, а девочке тоже нужна была игрушка.
Она увидела, как катится денежка. Она подставила лодочкой свои ладошки, и денежка прыгнула прямо туда, прыгнула и зашептала:
— Девочка, ты меня закрой, закрой руками!
Девочка закрыла, закрыла крепко.
—Слушай, — сказала денежка-Акчачик. — Ты меня послушай, ты меня никому не отдавай, всё равно на меня ничего не купишь, а если ты отдашь кому-нибудь, меня опять начнут ругать. Ты меня возьми к себе и спрячь за платье. Знаешь что, — говорила денежка, — сделай мне даже больно, только чтобы я всегда была с тобой.
— Как? — спросила девочка.
— А ты возьми, сделай дырочку во мне, а потом протяни ниточку и повесь на шею.
Девочка так и сделала. Эта ведь была у неё единственная игрушка. И стала денежка жить на груди у девочки.
И скоро стала совсем, как маленькое солнце. А девочка росла. Только она была сиротой, и никто не хотел её замуж брать. И когда пришла пора девушке показать красоту свою, денежка сказала ей так:
— Слушай. Ты всегда была ко мне добра, хочешь — я сделаю тебя лучше всех в деревне?
— Как? — спросила девушка.
— А вот смотри. У тебя есть шапочка, она хоть старенькая, но это все-таки шапочка. Ты возьми эту бархатную шапочку, надень на голову, как все девушки надевают, и меня, денежку, пришей к шапочке и пойди по деревне.
Девушка так и сделала и пошла по деревне. Свои синие глаза она закрывала ресницами. Ей было стыдно. Скажут люди: ходит по деревне, чем хвалится?
А люди смотрели ей вслед и говорили:
— Какая хорошая стала девушка, и ноги какие крепкие, и бедра широкие, хорошей матерью будет, и руками не болтает, значит, хозяйка хорошая, вещь в руках умеет держать. Э-е, да она какая сильная, смотрите, как идет легко по земле.
Так стали говорить о девушке. И самый сильный, самый добрый, самый работящий парень полюбил её. Он был беден, всё его богатство было в его руках, он умел всё делать.
И он пришёл к девушке и спросил её:
— Пойдешь за меня? У тебя больше никого нет. Я тебе буду всем — и матерью, и отцом.
А денежка шептала:
— Иди, иди, а то смотри — упустишь.
— Нет, — сказала девушка.
А когда посмотрела ещё раз на него, «да» сказала.
Акче — мелкая монета в Крымском Ханстве. Вначале была из хорошего серебра, отсюда и название — «акче» = «белая, беленькая», буквальная «калька» с европейского монетного номинала «аспр» (греч. ασπρος — белый). Затем, по мере «государственной порчи» содержание благородного металла в монете начало резко уменьшаться. И, порою, эту монету делали, почти, из чистой меди. Отсюда и противопоставление «белой» и «зеленой» монет.
Украшения с применением монет и монетовидных украшений было чрезвычайно распространены в Крымском Ханстве. Например, монисто — ожерелье из золотых и серебряных монет, кроме того, монеты и бляшки нашивали на одежду, и головные уборы. Что характерно, для подобных целей применялись монеты лишь из хорошего серебра.
Показать место из легенды на карте (Ай-Савва).
Легенда записана М. Кустовой.
