Сердитый старик Боран на яйле, ох, какой сердитый! Когда рассердится, то дует, кричит. А на кого сердится?
Борода у него белая. Длинная, большая. Когда рассердится, бородой по яйле метёт во все стороны, а люди говорят: «туман». Неправда. Это борода старика Борана.
Нет у старика никого – ни друзей, ни приятелей. Никого нет. Одна только подружка есть – птица Гюма.
Ох, хороша птица Гюма! Не моим бы старым губам тебе говорить, не твоим бы молодым ушам слушать… Как я тебе всю правду расскажу? Очень хорошая птица Гюма.
Крылья у неё большие, бархатные, чёрные. Если тень от птицы Гюма упадёт на землю, дождь пойдёт и у человека всё растёт, и тогда человеку радостно.
Крылья у птицы Гюма чёрные, а грудь розовая, как лепестки цветущего миндаля. Очень хорошая птица Гюма.
Если ты найдешь чёрное перо – не бери, не надо, зачем тебе, будет тебе грустно на душе, а если ты найдешь розовое пёрышко – возьми.
Только вот еще что скажу: если встретишь птицу Гюма, никогда не смотри ей в глаза. Глаза её холодные, как лёд. Такие глаза бывают и у людей. В одни глаза посмотришь и подумаешь: «Эге, как хорошо жить, эй, долго буду жить, и хозяйка у меня в доме хорошая, и дети хорошие, и, наверное, урожай будет хороший в саду, эх, как легко по земле ходить». Такие бывают глаза тёплые.
Говорят старики, что глаза тёплые бывают от крови. Если в сердце крови много – глаза тёплые.
А в другие глаза посмотришь и подумаешь: «Эх, наверно, скоро смерть придёт, и зачем я родился, и хозяйка у меня сердитая, и дети больные. Эх, хотя бы смерть скорей пришла».
И ходит тогда человек каменными ногами по земле.
Такие глаза у птицы Гюма.
Последней кровинкой у птицы Гюма была дочь, звали её Ай. Хорошая Ай, молодая, такая тонкая, прозрачная, что через неё даже травинки видны. Очень балованная Ай.
Старика Борона все боялись, чабаны прятались, люди в буран не ходили на яйлу, а ей ничего, по бороде его бегает, за кудри его дёргает, хохочет, ничего не боится. Старик Боран тоже любил Ай, позволял играть с ним, позволял по бороде бегать.
А был на неё зарок. Сказано было птице Гюма: «Если ты покажешь свою дочь Ай кому–нибудь, в ту же минуту она пропадёт от тебя».
И держала она её то в скалах, то в соснах, даже солнцу не показывала, всегда прятала молодую Ай. Или так: на чёрных бархатных крыльях возьмёт девушку и понесёт к Чёрному морю,
Чёрное море сердитое, корабли топит, людей губит, но Ай любит. Какие волны ни бывают, Ай не боится, по лицу моря бегает, а маленькие ножки оставляют следы. Люди говорят: «лунная дорожка». Ну, а что они знают? Ничего не знают. Это следы ножек маленькой Ай.
Бегает, бегает, устанет – назад побежит и на берег сядет, запоёт. Хорошо поёт.
Если девушка услышит в деревне, как поёт Ай, прислушается и подумает:
– Эй, скоро моя шестнадцатая весна придёт, скоро он, мой суженый, придёт к окошку, а я занавеску подниму, через решетку посмотрю, а он спросит;
– Живёшь?
Скажу:
– Живу.
А он спросит:
– Меня ждёшь?
Скажу:
– Жду.
А потом поженимся, а там дети пойдут, да все наверное мальчишки, да все здоровые. А потом во дворе сад посажу, цветов много будет, а у меня спросят:
– Чьи цветы?
А я скажу:
– Хозяина.
Если парень услышит, как поёт маленькая Ай, он выйдет на улицу, пройдёт по деревне, грудь вперед, и скажет:
– Кого я боюсь, кто меня храбрей? Пускай дует буран, пускай шумит, – я не боюсь. Вот возьму барашек и пойду на яйлу. Кто храбрец, кто сильней меня есть! Скоро моя шестнадцатая весна придет, а я к окошку моей девушки подойду, а она меня спросит:
– Живёшь?
Скажу:
– Живу.
А она спросит:
– Ждёшь меня?
– Жду, – скажу.
А потом мы поженимся, а потом дети пойдут, да все здоровые, а во дворе цветы посадим, и если спросит кто:
– Чьи цветы?
Я скажу:
– Хозяйки.
Вот как пела Ай. Вот ты спой–ка так… Эх, никогда не знаешь, когда беда придет… Где–то задержалась птица Гюма, да так задержалась, что к утру не прилетела. Видит маленькая Ай, что из–за самого моря вдруг показалось чьё–то лицо.
– Какое прекрасное лицо, – сказала Ай.
Выше и выше поднималось оно.
– Эй, да ведь это Кунь, это ведь возлюбленный мой!
А Кунь посмотрел через море, увидел девушку Ай и сказал:
– Да ведь это моя возлюбленная, Ай! – и протянул горячие юношеские руки.
Ай ничего другого так не дожидалась, побежала к Куню, по морю побежала. Подхватили её руки крепкие, молодые, юношеские руки Куня и высоко–высоко в небо подняли.
Прилетела птица Гюма. Как кричала мать, как грудь свою розовую щипала, как бегала по берегу, как плакала!
А потом решила:
– Полечу к Борону, скажу – пусть соткёт самое тонкое покрывало, пусть не видят люди, как целуются Ай и Кунь, пусть позора девушки не видят, пусть не судят её.
И сделали они большое покрывало и высоко подняли со стариком Бораном его, закрыли Кунь и Ай.
Потом птица Гюма крылья свои бархатные сложила и камнем в море упала.
И вот теперь, если море спокойно и солнце светит ярко, пойди посмотри, лежит на дне моря большая птица Гюма, и крылья у нее тяжелые, бархатные…
Легенда записана М. Кустовой.
